Страница 4 из 16
— Что бессонница замучила? — съязвила я, намекая на то, что ещё слишком рано для такой сони, как Шарлотта. Она ни на один урок не приходила вовремя. Каждый раз просыпала, и это всем было известно.
— А вот это не твоё дело, — рявкнула она, от чего даже Лорна подскочила на своём месте. Я улыбнулась. В последнее время мне нравилось выводить эту девицу. Хоть я никогда и не была задирой. Но Шарлотта Ирвинг с каждым днём начинала бесить меня всё сильней.
— Тогда не могла бы ты освободить дорогу и свалить отсюда? — я говорила на удивление вежливо, не переставая улыбаться. А в мыслях представляла, как пробираюсь ночью к ней в спальню и обрезаю её волосы, которыми она так дорожит.
— Для дочери двух хиппи, ты слишком высокомерна. Тебе следует научиться вести себя, так как подобает твоему уровню.
— Не хочу тебя разочаровывать, принцесса, но мы не в средневековье и прости, что не преклоняюсь перед тобой, — в конец, разозлившись, я пнула ногой по колесу её дорогого кабриолета и показала ей средней палец. Она открыла рот в возмущении и хлопнула по рулю. Я отошла от её машины, но не достаточно. В следующий миг, Шарлотта вдавила в пол педаль газа и чудом меня не переехала. В последний момент мне удалось отскочить на газон.
— Скажи «спасибо» за полезный урок, Морриган, — крикнула она мне на прощание и Лорна мерзко захохотала, словно её подруга сказала самую смешную шутку века. Вот же стервы!
Я встала с газона и отряхнула грязь со штанов. Утро, начавшееся так хорошо, сейчас было испорчено этой расфуфыренной крысой. Благодаря ей же, я впервые в жизни опоздала на семейный завтрак. Что конечно не ускользнуло от внимания мамы.
— Готовишься к марафону, дорогая? — подшутила она, когда я завалилась на белоснежную кухню в грязных спортивных штанах. Вытерев вспотевший лоб рукавом куртки, я прошагала к холодильнику и достала бутылку минеральной воды. Отец, сидевший за столом со свежей газетой в руках, ненадолго отвлёкся от чтения новостей и посмотрел на меня поверх своих прямоугольных очков.
— Скорей всего к олимпиаде, — подколол он меня, весело усмехнувшись, словно он был моим братом-проказником, а не отцом.
— Просто встретила мою любимую подругу Шарлотту, вот и задержалась, — ответила я, на ходу убирая бутылку на место и снимая влажную куртку.
— Вы хорошо поболтали? Наверняка она соскучилась по тебе, вы же так долго не виделись, — в голосе мамы прозвучал явный сарказм. Наверно весь город знал о нашей взаимной неприязни с Шарлоттой. То, что Маркус променял её на меня, дочку чокнутых родителей, долго не давало покоям главным сплетникам.
— О, да, она пустила слезу при виде меня и долго не хотела расставаться. Ты же знаешь, как она меня любит, — ответила я с таким же сарказмом, на что мама тепло мне улыбнулась.
— Я рада, что никто не пострадал, — заключила она, и я не стала говорить ей о том, что Шарлотта чуть не сбила меня своей тачкой. — Прими душ и спускайся к нам. Завтрак уже остывает.
— Хорошо, мам, я быстро.
— Это в твоих интересах, иначе папа съест все оладьи, — она кивнула на отца, который, не отрываясь от газеты, уплетал за обе щеки оладьи с апельсиновым джемом. Я улыбнулась и, развернувшись на пятках, взбежала по лестнице на второй этаж. Дряхлые ступени подо мной протяжно застонали, словно приветствуя меня. Пройдя мимо галереи семейных фотографий, расположенных по обеим стенам, я вошла в свою спальню и прикрыла дверь. Сквозь открытое окно проникал свежий утренний воздух. И лёгкая бирюзовая штора плавно колыхалась на ветру, словно парус корабля. У окна стоял компьютерный стол, на котором под ворохом журналов, книг и тетрадей, покоился мой ноутбук. Над столом висела пробковая доска, к которой на разноцветные иголочки были пришпилены полароидные фотографии. На большинстве из них были запечатлены я и моя подруга Николь Леман. Платиновая блондинка с большими зелёными глазами и каким-то эльфийским личиком. Невысокая, но с достаточно округлыми формами. И, несмотря на всю свою миловидность, обладающая вздорным сумасшедшим характером, и безумной любовью к тяжёлым массивным ботинкам и избыточному пирсингу. С Николь мы дружили, наверно, целую вечность. Она мне как родная сестра. Мы знали секреты друг друга, то, что никогда бы не посмели рассказать родителям. Хоть у нас с мамой доверительные отношения, но всегда были вещи, которые совсем не хотелось раскрывать перед ней. Несмотря на то, что моя мать смотрела на этом мир широко открытыми глазами и прекрасно понимала все соблазны, которые окружают её дочь. На некоторые темы мне просто проще было поговорить с Николь, чем с мамой и я не считала, что в этом есть нечто неправильное или плохое. А у кого из вас не было секретов от родителей?
На нескольких фотографиях я была в объятиях Маркуса. Среди почти идентичных снимков одна выделялась больше всех. Этот снимок был с выпускного. На мне облегающее бежевое платье с пайетками и на тонких бретелях. Благодаря туфлям на шпильке мы с Маркусом были одного роста и смотрелись потрясающе. На нём был чёрный костюм с галстуком в тон моему платью. И он обнимал меня за талию, пока за нами кружились в танце наши одноклассники. Нас фотографировала Николь и в тот момент, когда она должна была нажать на кнопку затвора, Маркус неожиданно наклонился ко мне и шёпотом признался в любви. Это было первое признание, поэтому я удивлённо повернулась к нему и когда Николь нажала на кнопку, плёнка запечатлела мою широкую улыбку и безумно влюблённый взгляд, направленный на Маркуса. Самое прекрасное в этом снимке то, что он тоже смотрел на меня таким же взглядом. От чего моё сердце даже сейчас трепетно колотилось.