Голубая трава

Брони на Армитоге не было. Один глаз пересекал шрам, но глаз, вроде, не пострадал. Он хромал на переднюю лапу, как заметил Торин, от этого походка была более тяжелой; обычно Бронированные медведи передвигаются куда тише при желании. То тут то там были мелкие царапины, кое-где выпала шерсть, но в целом Армитог выглядел в порядке и почти здоровым. Бронированные медведи быстро восстанавливаются.

Армитог скинул руку узбада спустя три минут почесываний, и хотя это было приятно, он был тут с определенной целью. Пока Дис — интересная, правда несколько властная женщина, как казалось Армитогу, который привык слушать только одну женщину — была занята в другом крыле, у медведя появилась небольшая лазейка.

Он раздраженно рыкнул, слегка обошел Торина кругом и толкнул его в спину. Узбад сделал пару шагов к двери, и внезапно понял, что именно хотел от него Бронированный медведь Дарси. Армитог, очевидно, как и всему ему подобные, чувствовал эмоциональный настрой хозяина. Проведя с Дарси больше десятка лет, Бронированный, вероятно, очень тонко чувствовал все, что ощущала Эсироу; особенно после столь грандиозного сражения.

Медведь действительно хромал на переднюю правую лапу, да и с задней левой у него было что-то не то, но Армитог шел уверенно и спокойно. Где-то на этаж ниже копошились другие гномы, были слышны крики, которые Торин не мог разобрать, сверху тоже бурлила деятельность, но в крыле Торина было тихо. Тишину прерывали только его тяжелые шаги и поступь хромающего медведя.

Шли они недолго. Вскоре остановились перед покоями, которые Дарси занимала во время своих прибытий в Эребор, когда уже поступила статус невесты Короля-Под-Горой. Комнаты Дубощита и Эсироу были расположены таким образом, что, казалось, находились в шаговой доступности, однако достаточно далеко, чтобы не могли оставаться наедине. Но разве будущих супругов могло это остановить?

Торин открывает дверь. Дарси стоит к нему спиной, почти такая же, как в его видениях. Платье голубое, волнистые волосы коричнево-золотистого оттенка с множеством мелких кудряшек распущены, камни диадемы сверкают в неярких лучах солнца. Эсироу была похожа на прекрасное изваяние, такое же прекрасное и дорогое, как драгоценные камни внутри Эребора. Самые красивые женщины — это те, у которых помимо красоты, есть душа и интеллект. Есть в них что-то такое особенное, они рождены для высоких чувств и целей, для того чтобы вдохновлять.

При звуке открывающейся двери, хотя получилось достаточно громко для тихой комнаты, Дарси не обернулась. Лишь гордо вздернула опущенную до этого голову, и Торин буквально почувствовал величие и стать, которые наполняли его невесту. А в скором будущем — жену и королеву.

— Дис, если ты опять пришла говорить о том, что мне нельзя навестить Торина, пока он не очнется, — холодно начала Эсироу, не оборачиваясь. Торин закрыл дверь и шагнул к середине комнаты. — Можешь себя не утруждать, я…

— Дарс, — позвал ее узбад, и гномка развернулась к нему. Не быстро, подскочив на месте, а плавно и грациозно, как плывет цветок по воде при слабом ветре. Глаза у Дарси были красные, а под глазами залегли тени, она выглядела печальной и холодной одновременно; Дубощит почти пожалел, что потревожил Дарси вопреки советам Даина и Дис — Эсироу выглядела печальной и усталой.

Едва она увидела его, лед во взгляде растаял, заменившись слезами. Дарси приоткрыла рот, но ничего так сказать и не смогла. Она была самой прекрасной и одновременно самой несчастной женщиной, которую Торин видел когда-либо. Эсироу же в свою очередь отметила, что седых прядей в волосах узбада стало куда больше, вот только лицо было молодым и светлым.

Дарси порывисто выдохнула, странно дернулась — причем так, что Торин заволновался, что она сейчас на полном серьезе опустится на колени — а потом неуверенно сделала шаг вперед, будто боясь, что Дубощит исчезнет, как видение или мираж. Не исчез, более того, решительно шагнул к невесту и обнял ее. Дарси, почувствовав сильные руки, знакомый запах самого Торина и грубый пошив его одежды, снова не сдержалась. Она вспомнила их последний разговор на леднике, а Король-Под-Горой гладил ее по лицу, и в его глазах были любовь, страх, сожаление, столько эмоций сразу — и Эсироу прорывает. Скопившиеся чувства вырываются из груди сдавленным всхлипом, и Дарси рыдает, уткнувшись Торину в шею и обняв его в ответ.

— Не надо, Дарс, не надо. Не плачь, — шептал узбад, поглаживая прижавшуюся к нему гномку по волосам.

— Я… говорила… — между всхлипами выдавила Эсироу. — Что если ты… еще раз меня так… напугаешь… Я убью тебя.

Торин коротко хохотнул.

— Вот это моя Дарси!

Он дотянулся убрал с лица Дарси волосы, поцеловала глаза, щеки… Дарси обхватила его руками, прижимаясь к его плечу и тихонько всхлипывая. Торин тычется носом в ее волосы, поглаживает по спине, и они стоят так какое-то время, молча, не говоря ни слова, просто держась друг за друга.

— Торин… — шепчет девушка, и Дубощит чувствует, как она потихоньку успокаивается.

— М? — вопросительно тянет он, не отпуская Эсироу из крепких объятий.

— Скажи мне, что все это правда, — шепотом попросит она. — Скажи, что мы все живы. Что ты и я живы. Что я не умерла там, от стрел орков, а ты не погиб на леднике. Что сейчас мы здесь, в Эреборе, а не в чертогах наших предков далеко от земли.

Разве не любовь является сутью всего, что сотворено в этом мире? Остальное всё бренно, оно уходит, умирает. Но только не любовь. Лишь любовь способна пребывать в мире вечно.

— Мы живы, Дарс, — говорит узбад, слегка отстраняясь. Дарси смотрит на него влажными, покрасневшими глазами, из-за чего радужка ее глаз становится восхитительно-голубой. — Мы живы и вместе. Теперь навсегда.

Лицо Дарси неуловимо изменилось. Торин не мог сказать, что именно, но глаза девушки блеснули ярче, и как-то по-новому знакомо. Давным-давно, Дарси Эсироу смотрела точно так же, когда ее дом еще не разрушил дракон, разбив ее мечты, жизнь и похоронив семью. Сейчас она, вместе с Торином Дубощитом, Королем-Под-Горой возвращала все, что у нее отняли и воплощала свои мечты в реальность с новой силой.

Узбад подаётся вперед, впечатываясь губами в её губы. Дарси вздрагивает, зажмуриваясь от удовольствия Пальцы сжимают широкие плечи Торина; Эсироу задерживает дыхание. Торин целует её ласково, почти целомудренно, лишь осторожно прикусывая за нижнюю губу. Плавно, чувственно, губы Дубощита прохладные. Дарси бездумно приоткрывает рот, впуская его язык внутрь, становится жарко. Чужие руки сжимаются на её талии, крепко и до одури привычно. Дарси тихо смеется в поцелуй, позволяя Торину воспользоваться моментом и нежно провести языком по ее губам.

Эсироу уже почти не отдает себе отчёта в действиях, когда касается его языка своим. Сосредоточиться только на этом поцелуе, ни о чем не думать получается до неприличия легко.

С громким чмоком Торин неожиданно разрывает поцелуй. Узбад посмотрела на Дарси, в глазах которой плещутся желание и непонимание. Дубощит внимательно смотрит на свою невесту: она такая красивая. Бледная, худая, в глубине все еще немного расстроенная, но все такая же неизменно его. И они могли потерять друг друга, расстаться навсегда. От этого хочется рвать и крушить.

— Я тоже, — говорит Торин тоном, от которого разбегаются мурашки по шее и ползут по плечам, ниже, растекаясь на уровне солнечного сплетения.

— Что? — непонимающе переспрашивает Дарси, на ее губах мелькает слабая улыбка. Его сердце так громко стучит, что она слышит эти гулкие звуки.

— То, что ты сказала там, на леднике, — поясняет Дубощит. — Это было последнее, что я услышал, и до этого момента думал, что мне это приснилось, — упирается лбом в её лоб. — Я чувствую к тебе тоже самое. Я за тобой поднимусь в небо, упаду в пропасть. Я за тобой, извини, гордость. За тобой одной, мне не жить одному.

Она не дает ему закончить, неожиданно заткнув узбада поцелуем. Пытается втянуть его твёрдый язык в себя, нагло скользя по нему, обхватывает его губами, сходя с ума от вкуса. И когда Дарси чувствует ответное давление, понимает, что спустя много лет она по-настоящему ожила, и ожила вместе с ним и будет жить только рядом с ним.