Страница 3 из 4
Оглядываясь и пытаясь спокойно оценить обстановку, Гейрт подумал, что неплохо было бы сориентироваться по карте куда они попали. А для этого нужно сначала найти место, где можно было бы остановиться. Он перехватил девушку поудобнее и пошел вперед, приглядев довольно ровную опушку, подходящую для привала.
Когда-то ему было все равно, но потом он заметил, что люди стали исчезать. Пропадать. И не с кого стало собирать онгхус. Он попросил у начальства сменить ему место сбора, но в ответ было сказано, чтобы собирал, что есть, и отваливал. Тогда впервые он задумался о том, что убивать людей просто невыгодно. И чтобы доказать это, он вот уже пару лет старался обходиться без человеческих жертв. Его мало кто понимал и поддерживал, в других конторах коллекторы не особенно заморачивались — два-три дома, и вот уже полна коробочка, можно ехать домой. Но ресурсы истощались слишком быстро, и вскоре высшим пилотажем стало приносить много продукта без убийства людей.
Кинни показалось странным, что она не ощущает больше лютого холода. Так ведь быть не должно? Или когда совсем замерзаешь и тело пронзает тысячью колючих иголочек, оно совершенно перестает что-либо чувствовать? Но она же чувствовала, да, чувствовала тепло мягкой ткани, в которую ее закутали, и жуткую сухость во рту, словно не пила несколько дней. А это значило — она живая, и тот незнакомый мужчина ей не привиделся от нехватки воздуха, как Кинни сперва решила. Кто же он? Тот самый злой дух, что высасывает души? Ей стало так страшно, что отогревшееся было тело вновь сковало отчаянием и безысходностью, и сердечко в который раз подскочило в груди. Этот мужчина украл ее и теперь куда-то несет. Зачем? Почему не заморозил ее там, забрав душу?
— Ты теперь меня убьешь? — неожиданно спросила она тихим, испуганным голосом, разглядывая лицо своего спасителя. А спасителя ли?
— Теперь, когда ты забрал меня с собой. Ты высосешь мою душу, и я умру, — бесхитростно пояснила она, а Гейрт только досадливо покачал головой.
— А зачем же ты меня украл? — недоверие зазвенело в голосе. Рыжие брови тонкими дугами приподнялись в удивлении. Дрожащие губы и перепуганный, полный ужаса взгляд Кинни сосредоточился на мужчине. На его серых глазах, кривой ухмылке, на хмуром лице. Ей было так страшно, что даже не удивило, что этот необычный дух говорит с ней, и она его понимает. Волшебство, наверное…
Девица несколько секунд сверлила его голубыми глазами, потом рванулась было из его рук, да запутавшись в длинных полах плаща, упала прямо в снег. Поднялась, отряхнула ладони и снова сделала попытку убежать.
— Далеко ушла? — спросил он Кинни, возникая прямо у нее на пути, подобно высокой преграде.
— Повторяю, я тебя не держу. Иди, но тебе все равно не выжить в мороз в лесу, даже если я, как идиот, оставлю тебе плащ. Мне просто интересно, как далеко может зайти человеческая глупость!
— Я предлагаю тебе прогуляться вместе со мной. Там я кое-что с тобой сделаю, и ты пойдешь куда хочешь.
Она сказала это так, что Гейрт даже сначала не сразу понял, о чем она вообще говорит. А когда до него дошло, он расхохотался так, что вспугнул уснувших и пригревшихся было птиц на кривом суку старого дерева. Кинни вздрогнула от его громкого, как ей казалось, зловещего смеха, еще сильнее сжавшись в беззащитный комок, и не понимала, что его могло так развеселить. Некоторые жители деревни говорили, что иногда для этого злой дух и забирает девушек. Она так сжала кулаки, что ее пальчики побелели. Растрепанные ветром рыжие волосы скрывали покрасневшее лицо от этого страшного человека, что навис над ней, и глаза его выражали неодобрение. А самой Кинни казалось, что она вот-вот расплачется и сползет прямо в сугроб, посреди которого она так и топталась, позволив снегу впитывать все свое отчаянье.
— Когда ты так говоришь, я ничего не понимаю. Ты что, издеваешься? Кто ты вообще такой? — забормотала Кинни дрогнувшим от волнения голосом. Почему-то у неё вдруг сложилось такое ощущение, что он переступал через себя, пытаясь донести до неё эту информацию, вместо того, чтобы… убить. Он сказал, что не хочет ее убивать!
Кинни смотрела на него не отрываясь и, наконец, едва заметно кивнула. Идти ей и правда больше было некуда, ведь в деревню она вернуться сама не могла. Да если бы и нашла дорогу обратно, дойдя по такому морозу, что ждёт Кинни рядом с теми людьми, которые повесили ее на столбе, ввергало в искренний ужас.
— Кинни (по-кельтски «красота»)*, — смущенно ответила девица, сильнее кутаясь в чужой плащ. От холода бил озноб, который она никак не могла унять.
Кинни явно его оптимизма не разделяла, но предпочла благоразумно промолчать, исподтишка изучая отошедшего от нее человека. Уже стемнело, но от его одежды исходил слабый красноватый свет, и, как ни странно, все вокруг было отлично видно. Но даже любопытство не смогло победить подозрения. «Кто же он такой на самом деле? Откуда? Этот Гейрт странно одет и не менее странно разговаривает, непонятно и раздраженно, будто виня ее в чем-то. И сложно было вообще представить, зачем он взял ее с собой. Зачем приходил в их деревню?» Очевидно, он прибыл из далеких краев, о которых Кинни никогда не слышала, а только представляла. А еще мечтала, задумчиво вглядываясь куда-то туда — далеко. В небо. Мечтая, что может быть, там все же существует яркий мир, настоящий, совсем другой. Там, где хорошо. Где порой так хотелось оказаться, хотя бы на миг, сбегая из этого страшного мира, полного жестокости, зла и непонимания. Где она не будет чувствовать себя чужой и никому не нужной. А вдруг, он и правда существует там, в той странной и необъятной вселенной над головой, усыпанной миллионами больших и горящих огоньками звездочек, в которую она так часто смотрит своими огромными голубыми глазами, почти не моргая.
_____________________________