Страница 4 из 74
— Ты не отвечал на мои звонки три дня, — начал не спеша Брайан, тоже закуривая, он выпустил густой серый дым изо рта и посмотрел на парня, — ты взял заказ?
— Я уже полтора года этим не занимаюсь, ты же знаешь, — хрипло отозвался парень, пиная маленький камешек носком своих потертых кожаных армейских ботинок.
— Тогда в чем проблема? — поинтересовался Брайан, он говорил тихо, медленно и расслабленно, будто вовсе не хотел слышать ответ на свой вопрос, он знал, как общаться с Грегом, знал как выудить из него ответ, не получив по морде от него за это.
— Просто, — коротко проговорил Грег и выдохнул дым, который закружился в воздухе и быстро рассеялся, — я бы хотел взять заказ.
— Зачем?
— Когда я убиваю, ни о чем не думаю, — парень затушил сигарету об столб и посмотрел на старшего брата, который незаинтересованно разглядывал узкую улочку.
— Сегодня Эвана с Оливером не будет, потренируйся в зале, — сказал Брайан, тоже туша сигарету и уходя, — за тренировками тоже можно не думать, необязательно брать пистолет.
— Ты ничего не понимаешь, Брайан, — донеслось ему тихое в спину, когда парень все-таки повернулся, в переулке никого уже не было. Убежал и скрылся, как он обычно это делает, хмыкнул Брайан, тот прав, Брайан либо ничего не понимает, либо понимает, но слишком много.
В просторном тренировочном зале было душно, хотя парни открыли все маленькие окна, которые располагались под самым потолком (один из минусов нахождения их штаба в подвале). С улицы были слышны гудки машины, скрежет колес мотоциклов, когда те срываются с места, как на дороге загорится зеленый цвет. Оливер сидел на деревянном полу и жадно пил воду из пластиковой бутылки, смотря, как растягивается Эван. Только вчера им поступил заказ на три японские картины, но Оливер думает, что уже немного подрастерял форму, хотя с последнего дела в музее искусств прошло чуть меньше недели. Парень подошел к деревянной шведской стенке и ухватился за две перекладины руками, он стал поднимать сложенные вместе ноги, поглядывая на Эвана, который уперся ладонями о бетонную стену и начал растягивать мышцы голени, аккуратно присаживаясь.
В этом он и отличался от Оливера, а Оливер отличался от такого аккуратного, сосредоточенного и хладнокровного Эвана. Он был спортсменом, изучал восточные единоборства, изучал их философию, никогда не был жестоким, в отличии от Оливера, которого вырастили улицы и не самые лучшие детские дома. Оливер тот, кто будет бить первым, тот, кто будет бить жестоко, так, чтобы что-нибудь сломать, чтобы было больше крови. Он так привык к этому чувству, когда твои руки по локоть в крови, привык к звуку хруста костей, это его пожизненный рингтон. Оливер не разбирает кого бить, самое главное, чтобы никто не трогал его семью. Он будто верный пес или хищный волк, который будет оберегать свою стаю, будет стоять впереди своих, чтобы принять весь удар на себя. Первым эту черту в мальчишке заметил Брайан, он знал, что значит доверие этого мальчика, который с раннего возраста знает и читает людей, как открытые книги. По своему, конечно, но всё же читает: кому можно доверить свою жизнь, кого лучше закопать в землю раньше, чем тот успеет пискнуть. Это хорошая черта, думает Брайан, но всё же просит Эвана научить Оливера контролировать эту ярость, чтобы тот не наломал дров. Они все не чисты, но не хочется замарать этого мальчика больше всех, ему на тот момент было лишь шестнадцать.
Эвана учили по всем традициям восточных единоборств, он благодарен своим тренерам за то, что воспитали в нём воина, который может контролировать себя, своё тело, своё сознание. Это он и пытается вложить в Оливера уже два года. Ярость сыграет с тобой злую шутку — каждый раз повторяет Эван, когда он с Оливером тренируются поздней ночью. Если достигнешь гармонии тела и духа, тебя будет невозможно победить — говорил он, одерживая очередную победу в схватке с Оливером. Эван далеко не учитель, который может видеть и безошибочно читать ошибки борцов, но он понимает достаточно, чтобы видеть в Оливере сильного противника. Его ярость и сила — его победа и его проигрыш.
— А ты знаешь муай-тай? — вдруг проговорил Оливер, переходя от шведской стенки к зеленой боксерской груше, которая висела в правом углу зала, сделав пару ударов, он остановил раскачивающийся мешок руками и повернулся к Эвану, который продолжал растягивать мышцы.
— Тайский бокс? — глупо переспросил Эван, закидывая ногу на перекладину, — немного, а что?
— Просто интересно: сможешь ли ты увалить противника, который в два, а то и три раза тебя больше?
— Если использовать только приемы из тайского бокса то конечно нет, — Эван посмотрел на Оливера, который забинтовывал свои руки, — но всё может быть.
— Знаю-знаю, ты заставишь энергию противника работать против себя и тому подобная ерунда, — пробурчал Оливер и несколько раз ударил по боксерской груше, — мне не нужны эти красивые слова, ты бы мог почаще учить меня классным приемам.
— Тебе бы получше учить захваты, ударить ты и так сможешь, — ответа не последовало, в зале раздалось несколько ударов о грушу.
— Так научи, — Оливер остановился, посмотрел на Эвана и, вытерев пот со лба, продолжил бить грушу, подключая к тренировке ноги, ударяя коленом по уже потрепанной груше.
— Ты меня всё равно не слушаешь, в чём тогда смысл?
— А зачем ты мне брехню про равновесие втираешь, когда мог бы крутым приемам обучить! — вспылил Оливер и со всей дури заехал своим кулаком по груше, металлический карабин, который держит грушу на крючке беспомощно заскрипел, на что обратил внимание Оливер, подняв взгляд на крючок.
— Твоя главная ошибка — это забывать про равновесие и недооценивать своего противника, переоценивая свои силы! — вторя тону Оливера, проговорил Эван, с этим мальчишкой только так и нужно говорить, чтобы до того дошло, — я смотрел, как ты сражался с охранниками в музее искусств. Ты молодец, ты их вырубил, но, а если бы тебе не повезло, что если бы тот, чьи обе руки ты перехватил, вырвался бы, а? При любом его маневре, ты бы с легкостью потерял равновесие и проиграл!
— Но этого никогда не случается! — прикрикнул Оливер, начиная закипать и вымещать свой гнев на ничем не повинной боксерской груше, — я умею находить выигрышные пути.
— Пока что, — только и сказал Эван, прежде чем выйти из зала, оставляя Оливера наедине с собой и этой чертовой потрепанной грушей.
— Как картины уже прибыли в порт? — сжимая телефон в руке, проговорил Брайан, ребята, что сидели в подвале удивленно на него посмотрели, забывая про все свои дела, даже Оливер, услышав эти слова, выглянул из тренировочного зала, — они же должны прийти только завтра.
— Я сам не знаю, что случилось, — произнес на том конце Уолтер, — но факт остается фактом, через десять минут корабль прибудет в порт, машины покупателя должны быть уже на месте.
Перекинувшись ещё несколькими фразами, Брайан сбросил звонок, заверив Уолтера, что он что-нибудь придумает.
— Что будем делать? — поинтересовался Кевин, подключаясь к камерам видеонаблюдения в порту.
— Тут делов то, — Оливер, стал натягивать на потную майку черную худи, — перехватим по дороге, — он устремился к двери, как его остановил голос Брайана.
— Кевин, ты можешь узнать, сколько там машин и в какую поместят картины? — Брайан склонился перед Кевином, который заклацал по клавиатуре, выводя на три монитора все видео с порта в данный момент.
— Вот, — сразу же проговорил Эван, указывая на одно из видео, Кевин его немного увеличил, и Ищейки могли заметить на пирсе, рядом с кораблем, две черные крупные машины и одну спортивную, тоже черную.
— Три машины, — сказал Брайан Артуру, Грегу и Оливеру, которые стояли за мониторами и не могли всё разглядеть. Грег сжал ключи от мотоцикла, которые лежали в кармане его куртки.
Восемь крепких мужчин в черных одеждах несли четыре деревянных ящика, которые предназначались для перевозки картин.