Проблема времени

Взяв ее щеки в свои ладони, он изучал ее с глубоким благоговением. Гермиона подняла руки, обхватив его предплечья, и почувствовала потрескивание статической магии между ними. Ахнув в изумлении, она посмотрела ему в глаза.

— Такое происходит иногда, когда нам нужно расстаться. Нашей магии не нравится, когда мы разлучены — она всегда может понять, когда мы прощаемся.

— Я не знаю, как быть без тебя, — призналась она, закрывая глаза, а по щекам катились свежие слезы.

Мягко усмехнувшись, Драко поцеловал ее в лоб, а затем в кончик носа.

— Ты и не должна, Гермиона. Найди утешение в том, что через два десятилетия и через столько десятилетий, сколько нам суждено после этого, я люблю тебя в геометрической прогрессии. Это не конец, милая, это только начало.

— Я люблю тебя, Драко, — выдохнула она, потянувшись к его лицу и нежно поцеловав в уголок рта. Когда она отстранилась, он повернулся, поймал ее губы и углубил то, что она начала, обвивая руками ее талию, вдыхая надежду в ее легкие.

Их губы, соленые от слез, неистово слились в прощальном поцелуе. Резко втянув воздух, они оторвались друг от друга, прижавшись лбами, и она заметила несколько слезинок на его щеках.

— Знаешь, когда я услышал, каким мерзавцем был вчера, я пообещал себе больше не переходить границы. Но, может быть, он простит мне этот последний, — Драко ухмыльнулся и прижался в последнем долгом поцелуе к ее губам, и Гермиона не могла сдержать рыданий, когда он попятился, а ее пальцы соскользнули с его груди.

Бесконечная боль охватила все ее существо, когда он подошел к своей мантии на спинке стула.

— А если Сисели тебя арестует?

Беспечно фыркнув, он накинул на себя мантию и подмигнул ей.

— У меня есть портключ и письмо, в котором я шлю ее куда подальше, и которое я собираюсь оставить на ее столе. Сегодня воскресенье, там никого не будет, и я приземлюсь прямо рядом с Темпусом. Преимущества быть женатым на Гермионе Грейнджер и дружить с Гарри Поттером.

Слабо улыбнувшись дрожащими губами, Гермиона обняла себя и кивнула.

— Я буду по тебе скучать.

— Найди меня, любимая. Я не так уж далеко, — он замолчал, переводя дыхание, и его глаза снова наполнились слезами. — Я тоже буду скучать по тебе, больше, чем ты можешь себе представить, — сунув руку в карман, он вытащил небольшой носовой платок и улыбнулся ей. — Люблю тебя, Грейнджер.

— Я люблю тебя, Малфой.

Прикоснувшись пальцем к какой-то безделушке, он испарился, оставив после себя только всполох магии и ощущение пустоты в ее груди.

Вчера у нее было два Драко Малфоя. Сегодня ни одного.

***

Гермиона изрядно поревела, упиваясь своей болью и страданиями. Последние двадцать четыре часа были поистине ужасны, и немалая доля чистой, неподдельной ненависти к себе казалась просто замечательным лекарством. Не успела она опомниться, как солнце начало опускаться за горизонт, сигнализируя об окончании дня, и она туманно вспомнила, что еще не ела.

Девушка с большим трудом подняла себя с кровати, на которой лежала свернувшись калачиком в течение всего дня. Натянув ботинки, она вошла в камин, четко произнесла «площадь Гриммо 12», и зеленое пламя унесло ее прочь.

***

Если судить по лицам Гарри и Тео, то выглядела она дерьмово.

— Мать честная, Гермиона, — Гарри бросился к ней, обнял и повел к дивану. — Ты выглядишь…

— Да, Гарри, — Гермиона подняла руку, успокаивая его, пока он не наговорил лишнего. — Я знаю.

— Ты в порядке, Грейнджер? — простое использование ее фамилии вызвало новую волну унизительных слез, и, сбросив обувь, она подогнула под себя ноги и прижалась к Гарри.

— Нет.

— И ты все еще не можешь говорить об этом? — Гарри сдвинул брови. — Я полагаю, это связано с одним или обоими Малфоями.

Она попыталась, но губы не слушались. Слезы в который раз навернулись на глаза, и она просто опять прижалась к другу.

Мальчики переглянулись; Гарри накинул мягкий плед ей на ноги, а Тео исчез на кухне, вернувшись с ведерком шоколадного мороженого и бокалом красного вина, которые предложил Гермионе с грустной улыбкой.

Уничтожив мороженое — и оставшуюся бутылку вина — Гермиона заснула на плече лучшего друга, едва ли проснувшись, когда Тео наклонился над ними. Он поцеловал Гарри на ночь, предлагая отвести ее в их гостевую комнату, но тот отказался. Она снова отрубилась под мерное биение сердца Гарри и мягкий треск камина.

Когда она проснулась, было около десяти часов ночи. Гарри все еще спал, запрокинув голову, и комната наполнялась его храпом. Гермиона усмехнулась и осторожно потрясла его; ей следовало знать лучше, друг проснулся в полном режиме аврора, направив палочку на дверь, пока поправлял очки на своем лице.

— Мерлин, Гарри, это всего лишь я, — она сухо рассмеялась, качая головой. — Я пойду…

— Что? Нет. Останься! Мы всегда тебе рады…

— Нет, мне нужно идти. Во-первых, я умираю с голоду, а во-вторых, ты должен подняться и быть с Тео. Я буду в порядке. Хотя завтра, может, возьму выходной. Увидимся во вторник?

Гарри смотрел на нее все еще настороженно, пытаясь окончательно проснуться, но в конце концов кивнул. Он обнял ее перед тем, как помахать рукой на прощание с порога дома на площади Гриммо.

Купив нездоровое количество китайской еды на вынос, Гермиона нашла укромный уголок и аппарировала в нескольких кварталах от своей квартиры. Прогулка отрезвила ее, холодный воздух щекотал щеки, и она почувствовала, как печальное смирение окутывает ее кости.

Гермиона Грейнджер никогда не верила в искусство Прорицания, но, глядя на чернильно-черное небо, усыпанное звездами, она отчаянно хотела надеяться, что Драко прав, что они неизбежны друг для друга.

Поднявшись по шаткой лестнице, она нащупала палочку, оторвала, наконец, глаза от пола и увидела блондина, прислонившегося к ее двери. Она дрожала всем своим существом, пока шла по коридору. Тяжелый топот ее шагов привлек его внимание.

Остановившись всего в метре от него, она судорожно вздохнула и натянуто улыбнулась.

— Малфой?

Он определенно выглядел раздраженным, лоб нахмурен, а его серебряные глаза смотрели жестко, что Гермионе было слишком знакомо.

— Грейнджер. Есть минутка?

— Конечно, — пискнула она, внезапно осознавая, как, должно быть, выглядела сама: мятая одежда и опухшие веки.

Изо всех сил стараясь подавить дрожь в руке, открывая дверь, она жестом пригласила его войти, а затем поставила еду на стол. Ее живот заурчал, когда она подумала о цыпленке с кунжутом в одном из контейнеров.

— Кто-нибудь еще здесь? — напряженным голосом спросил Малфой, стоя у двери.

Прочистив горло, она поправила кудри на макушке, тщетно пытаясь не выглядеть пугалом, и покачала головой.

— Э-эм, нет. Нет, он вернулся обратно сегодня утром.

— Полагаю, поэтому ты выглядишь так, будто плакала весь день? Грустишь, что твой парень ушел? — в его голосе звучала та ненавистная ей насмешка, и она поморщилась.

Массируя пульсирующие виски — из-за вина или из-за капризного нрава Малфоя, она не была уверена — Гермиона закрыла глаза и глубоко вздохнула.

— Мне сегодня грустно по множеству причин, Малфой. Честно говоря, я еще не ела и устала, как собака, так что, может, ты отложишь разбор полетов на какой-нибудь другой день недели?

Последовала долгая пауза, и, наконец, Малфой шагнул вперед, вытащил из мантии сложенное письмо и помахал им.

— Ты это читала?

Она медленно вытянулась, чтобы взглянуть на послание, зажатое между его пальцами, а его глаза внимательно следили за каждым ее движением.

— Откуда мне знать? Я понятия не имею, что это.

— Ты сказала ему написать это? — его голос звучал обвиняюще, и это заставило ее вздрогнуть.

— Я понятия не имею, что это, — медленно повторила она, сузив глаза. — Но нет, я никого не просила писать что-либо. Если это что-то по работе, может, на прошлой неделе? Я не помню…

— Это от меня. Ну, от будущего меня, кажется, — Малфой сделал еще несколько резких шагов к ней, бросив перед ней сложенный пергамент. Ее пергамент, который она так любила, с легким жемчужным блеском. Проведя пальцем по аккуратным буквам, она грустно улыбнулась.