Страница 10 из 15
Стоило Игорю Павловичу поднять ворота, как помещение залил яркий утренний свет. Приоткрыв один глаз, села, сонно щурясь.
– Ты чего здесь, Жень? Иди в комнату, поспи нормально на диване, – в голосе мужчины проскользнули отеческие нотки. Палыча за то и любили – он никогда не задавал лишних вопросов. И если я посреди ночи вернулась в автосервис, значит, на то были причины.
– Да нет, – зевнув в ладошку, выползла из автомобиля. – Я правый бок заматовала, осталось заднее крыло добить.
– Вижу. Молодец, чего уж тут. Только не щадишь свой организм, Женечка.
– Пока молодая – можно, – отозвалась привычно.
– С тобой спорить себе дороже, – хмыкнул Палыч. – Идем, позавтракаем. Голодная? Был бы отцом, ремня всыпал – тощая какая. В чем только душа держится?
– Игорь Павлович, перестаньте. Это вы у тёть Люды научились? – в свои редкие посещения детища любимого мужа Людмила считала своим долгом подкормить трудоголиков, как она нас называла. Особенно пару раз в месяц доставалось мне.
«Ты же женщина, – говорила в такие моменты тёть Люда, – будущая мать! Следить за собой должна! Это мужики вон могут костями греметь, а ты-то! Ты-то!»
А я только улыбалась и кивала – Людмила мне нравилась, хотя она совершенно не понимала, что меня держит среди бездушных (ха!) железяк и потных, вечно переругивающихся мужиков. Но у каждого свои тараканы в голове. Представить себя копошащейся на грядках в окружении грабелек, лопат, леек и прочего атрибута заядлого садовода я не могла.
Одна мысль потянула за собой другую, и я невольно вернулась ко вчерашнему разговору с Ксенией Львовной. Возможно, я зря остро отреагировала на её слова, но так бесцеремонно лезть в чужую жизнь – уже наглость. Было ли то проявлением заботы? Более чем вероятно. Вот только я в этой заботе не нуждалась.
В самый разгар завтрака, когда мы с Палычем за обе щеки уплетали бутерброды, запивая их горячим кофе, появился Лёшка. Смешно, но отчего-то я взглянула на него по-новому. И судя по всему, мой интерес не остался незамеченным.
– Солнцева, не смотри так кровожадно. Я тебя боюсь, – с наигранным негодованием проворчал друг.
– Правильно делаешь, – хмыкнула, продолжая без стыда разглядывать обескураженного парня. И какие же глупости лезут в голову! Да мы с Лёшкой похожи, словно брат и сестра. Выражение глаз, вечная полу-ухмылка на губах, черты лица. Даже тёмные растрёпанные волосы – будто бы и правда «одной крови». Поставь рядом Лёшу, Антошку и меня, и попроси прохожего ткнуть пальцем в моего родственничка. Как пить дать, уверена, что все укажут именно на Зорина.
В роли кавалера моего сердца я его не видела. Друг, напарник, порой даже ближе, чем родной брат… Всколыхнувшиеся словами Ксении Львовны сомнения таяли на глазах.
– Палыч, а бутерброды еще остались?
– У микроволновки, – отозвался мужчина. – Что, слюнки потекли?
– Да я не себе. Ей, – кивок на меня. – Проглот плотоядный, не подходи, пока всё не слопаешь. Я жить хочу.
– Это я-то проглот? Ты вчера шесть сладких пирожков умял!
И меня ещё будут уверять, что вот он – неровно ко мне дышит?
– Пожалела, так и скажи, – фыркнул Лёшка. – Только не реви. Хочешь, я тебе слойку с банановой начинкой сегодня куплю?
– Зорин, – прошипела, шумно отставляя кружку и вскакивая с кресла.
– Жадина! Так и быть, две ты тоже заслужила.
– Я убью тебя, лодочник, – чуть ли не голосом профессора Лебединского взвыла я, бросаясь вслед за заливающимся задорным смехом Алексеем.
– Две мало? Точно проглот!
Вот что-что, а бегать я умела недурно, и догнать постоянно оборачивающегося парня труда не составило. Погоня оборвалась на улице – перепрыгнув через выкаченный домкрат, с яростью до смерти обиженной рыси почти вцепилась в плечи жертвы. Увы, жертва оказалась проворнее – сграбастала в охапку и, хохоча, взлохматила мне и так напоминающие воронье гнездо волосы.
Всё вернулось на круги своя.
Дни перед спринтом пролетели незаметно. Окунувшись с головой в предстартовую суматоху, я не вспоминала ни о Ксении Львовне, ни о Максиме Державине. Изредка забегала домой, чтобы поужинать да покемарить несколько часиков, так что встречи с отцовской подругой были редкими и краткими, что меня вполне устраивало. Что же до Державина, то, отправив ему сообщение о готовности статьи, с чистой совестью выкинула из головы все связанные с ним мысли.
К вечеру пятницы наша команда была полностью готова к предстоящим стартам. Предварительные заявки на двоих участников, меня и Алексея, отправлены в организационный комитет, в канистрах плескалось лучшее топливо для любимых железных коней, а их вылизанные до зеркального блеска бока радовали глаз.
Но жизнь – штука сложная и порой непредсказуемая. Не бывает так, чтобы всё прошло без сучка и задоринки. Чувство подбирающейся пакости поселилось во мне ещё после обеда, когда я, щурясь довольной кошкой, полировала мягкой тканью стёкла своей «лисы».
Может быть, именно поэтому пару часов спустя, встряв в пробке на трассе, я даже не удивилась и, уверенная в том, что ничто не сможет повлиять на мой благодушный настрой, решила сократить путь по другой дороге. Как же я ошибалась!
С трудом развернувшись, выбралась на менее загруженную трассу и, подпевая веселой мелодии, рванула вперед. Пользуйся я этим путём чаще, знала бы, что уже как пару дней на отрезке, совсем недалеко от поворота на мою станицу, шёл ремонт. Свеженький, совсем недавно закатанный асфальт напоминал мокрую резину; денёк выдался жарким, и нагретое беспощадным южным солнцем полотно дорого превратилось в настоящий кошмар для заядлого автомобилиста.
Я наяву чувствовала, как на идеально чистый кузов летят смолянистые капли. Казалось бы ерунда – но отправлять коту под хвост почти полдня, потраченных на превращение «лисы» в конфетку, откровенно жалко. Может и вовсе стоило остаться на ночь в автосервисе или попросить докинуть меня домой Лёшку. Но что уж теперь, поздно пить «Боржоми», когда почки отваливаются.
А, меж тем, жара не продолжала спадать, тем самым играя мне на руку. Пока битум не застыл, у меня был шанс обойтись малой кровью и легко избавиться от неприятных и уродующих сверкающий синий металлик пятен.
Загнав автомобиль во двор и оглядев масштаб катастрофы, тихонько присвистнула. Всё оказалось хуже, чем я только могла подумать. Быстро сбрызнуть пятна средством и затереть не выйдет. В который раз порадовалась своей запасливости и предусмотрительности – в гараже имелась не только автомойка, но и всевозможные шампуни, полироли и кондиционеры. Всего двенадцать разноцветных бутыльков. А это раза в два больше, чем «человеческий» набор, ютящийся на полочках в ванной комнате.
– Взмывая вверх искрами, мы будем гореть, кто бы, что бы…2 – подпевала легкой, прилипшей к языку песенке, – любви нашей искренней не пожелал за глаза.
Облитая ярко-розовой пеной «Импреза» представляла собой ужасно милое зрелище. Я бы сказала: «Гламурненько», да только язык не поворачивался на такие гадости. Пританцовывая в такт заводному ритму, выдраила особо пострадавшие места губкой и, удовлетворившись результатом, потянулась к автомойке.
Всё-таки зря не переоделась – тонкие шорты и футболка промокли. Но не беда – под палящим солнцем высохнут быстро. Да и настроение, чуть подпорченное неприятностью с битумом, вновь вернулось на отметку «жизнь прекрасна».
Пожалуй, навязчивые идеи отца отдать меня на танцы не были настолько ужасны. Из меня могла бы получиться неплохая танцовщица… но увы и ах. А потому продолжаем! Стоя спиной к калитке и смывая напором воды пену, за шумом, издаваемым тарахтящим мотором, и музыкой, играющей в наушниках, не заметила появление случайного зрителя. Не могла заметить, ибо глазами на затылке не обладала.
Досадное упущение. Очень досадное. Обернулась я лишь тогда, когда почувствовала сверлящий спину взгляд. Лёгкое, неприятное ощущение – будто между лопаток зачесалось. И вот уж никак я не ожидала наткнуться на самоуверенные глазищи усмехающегося Державина.
2
Эмма М – Искрами