Страница 42 из 44
Добро пожаловать за грань!
Максимус подхватил меня под руки, едва я вышла из комнаты. Мои ноги так тряслись, что я была ему даже благодарна за то, что его крепкие руки смогли удержать меня от падения. Я вздрогнула, подняв на него озадаченные глаза с читавшимся внутри вопросом. Но мужчина, бросив на меня короткий взгляд, сильнее сжал мой локоть, не давай и мгновения на то, чтобы прийти в себя.
- Пошли, - равнодушно сказал он, и в его голосе звучала сталь. - Князь приказал проводить тебе к Лейле.
А мне разрешалось?.. мне было позволено сделать хотя бы что-то иначе, чем мне сказали? Но я не задала этот вопрос вслух, всё еще покоробленная и ошеломленная минувшим разговором с человеком, который... даже меня не узнал!
Я повиновалась приказу, отданному Максимусом по воле Князя, до сих пор ощущая, как стучит в груди сердце. Я боялась поверить тому, что со мной произошло. И даже не сама встреча с Кэйвано, его грубость и жесткость потрясли меня, а то, что я осмелилась сделать... сказать ему. Случайно, невольно сорвавшиеся с моего языка слова. Роковые слова, дерзкие, непростительная грубость, проявленная к человеку, который теперь являлся центром моего мироздания и хранителем моей судьбы, державший в своих княжеских руках мою жизнь. Будто на тончайшем волоске, который мог в мгновение ока перерезать по своему желанию.
Этого нельзя было говорить! Только не ему. Я сомневалась, что человек, подобный этому мужчине, может закрыть глаза на эти сказанные в порыве злобы, обиды и отчаяния слова. Пропустить их мимо ушей, забыть, проигнорировать? Только не он. Князь, король, лорд не потерпит неподчинения.
И ощущение скорой расправы за своеволие и дерзость терзало меня подобно еще одному десятку ударов кнутом. По обнаженной коже, сгоряча, сокрушительно, как электрический заряд по нервам.
Но, если подумать, жалела ли я о том, что сказала? Ничуть. Осознание непростительности сказанного ошеломило меня, поразило, удушливой волной заволокло легкие, но всё же... я не жалела. Меня оскорбили, растоптали, сравнив с ничем, с грязью под ногами, унизили и попытались указать на то место, которое я, по их мнению, теперь должна была занимать. Но это было не мое место. Не мое по праву рождения. Я родилась свободной, я боролась за эту свободу всю жизнь не для того, чтобы просто так отдать ее в лапы хищника и негодяя, захватившего мир по воле случая. Никогда!
Борьба будет продолжаться. До тех пор, пока я не решу, что пора ее заканчивать.
В детском доме я научилась многому, но главным учителем для меня стала сама жизнь. Я прекрасно и не понаслышке знала, что такое борьба за выживание. Главный закон, который я усвоила, как дважды два - умей бороться, если не хочешь быть избитой. И мой шрам на полщеки явное тому свидетельство. Моя первая ошибка в этой борьбе с жизнью за саму жизнь. Лишь однажды я не смогла постоять за себя, и была жестоко наказана за это. И это не своеволие или гнусное высокомерие, на которое мне пытались указывать, это лишь стремление доказать, что я имею право жить так, как хочу. И никто никогда не станет хозяином моей жизни, в которой лишь я сама являюсь полноправной хозяйкой всего.
Даже он. Особенно – он. Холодный, бесчувственный мерзавец. Князь? Король? Лорд?! Не для меня.
Богач-предприниматель, известный по всей стране и за ее пределами, делец, который прячет за маской равнодушной отстраненности, холодного цинизма и акульей жестокости свою истинную параллельную суть. Рабовладелец, изверг, зверь... Хозяин!? Ненавижу!.. Мне нужно ненавидеть его...
Но почему же так отчаянно тряслись руки в его присутствии? Почему дрожало сердце, словно зажатое в тиски? Почему жар опалял легкие, мешая дышать? И почему... откуда такая реакция на его касание, легкое, почти невесомое, не нежное совсем, а грубое, жесткое... Но откуда же эта сладость во всем теле?!
Я помнила... я, казалось, до сих пор чувствовала собственную дрожь, эту горькую болезненную сладость и силу его магнетизма. Дыхание сорвалось, а грудь сдавило при одном лишь воспоминании того, как он касался моего плеча, что-то проверяя, пронзая и так горящую кожу огнем своего не менее горячего взгляда. Казалось, откуда у этого холодного, как лед, жесткого, как сталь, мужчины такой обжигающий взгляд? Но я чувствовала его. Он жег именно огнем. А потом... это прикосновение. Меня передернуло, дрожь промчалась вдоль позвоночника, оставляя вместо меня лишь пепел, сожженный осадок. Сердце рвалось из груди, и я молилась, чтобы он отошел. Но его шепот... почти лишил меня чувств. Какого черта?!
Стиснув зубы, до крови прикусив нижнюю губу, и сжав руки в кулаки, я приказала себе не думать о нем. И хотя его таинственность и притягательность сводили с ума даже на расстоянии, сметая все условности, границы времени и пространства и саму реальность, я остужала свой пыл, напоминая себе, кто он такой.
Тиран и рабовладелец. Враг.
Следуя за Ищейкой, я позволила себе осмотреть его со спины. Высокий, широкоплечий, светловолосый молчун. Смуглая кожа лица, горящие глаза и плотно сжатые губы придавали ему мрачный, угрожающий вид. Он мало говорил, но, по всей видимости, много делал, он был решителен и уверен в себе.
Интересно, он тоже раб? Что за чушь?! Разве такой мужчина, как он, может быть рабом?!