Гарем

  Смуров подъехал к зданию бизнес-центра, поставил машину на стоянку и поднялся в свой офис. Все сотрудники были на своих местах, они знали, какой важный день сегодня у их шефа и потому с интересом смотрели на него. Ему хотелось поделиться с ними своей радостью, но он понимал, что это не тот случай и лучше все свои чувства держать при себе. А на людях быть сдержанным и спокойным. Все же развод не свадьба, хотя, что приятней, можно было бы и поспорить.

  Как обычно, поздоровавшись с каждым индивидуально, Смуров направился в кабинет к своему партнеру по бизнесу. Хотя по паспорту он был ровно на девять лет его моложе, у него часто возникало ощущение, что Руденский старше его. Это был человек строгих моральных правил; по крайней мере, так он себя позиционировал, хотя Смурову казалось, что делает он это не по убеждению, а по самопринуждению. Но что хотел он этим сказать или доказать, Смуров до конца не понимал. Впрочем, особенно над этим и не ломал голову. Главное заключалось в том, что они хорошо друг с другом ладили и как совладельцы компании и просто, как люди. Можно было даже сказать, что они друзья. По крайней мере, Смуров так считал. Он всегда был человеком общительным, но однажды он с изумлением обнаружил, что остался почти без приятелей. Все они куда-то исчезли, отдалились, как поезд от станции. И произошло все это как-то незаметно. Вчера были, а сегодня испарились. А вот Руденский остался, хотя может только потому, что они вместе работают.

  Он вошел в кабинет партнера. Руденский как-то по-новому посмотрел на него. Но что скрывал этот взгляд, Смуров не разобрал.

  - Тебя можно поздравить или посочувствовать? - поинтересовался Руденский.

  - Решай уж сам, - улыбнулся Смуров.

  - Знаешь, не могу решить. С утра думаю об этом, но все как-то неопределенно. С одной стороны у тебя разрушилась семья, с другой стороны - ты освободился от бремени, которое тебя тяготило. Что преобладает, вот в чем вопрос? как бы сказал принц датский.

  - Если я верно понимаю пьесу, в ней нет окончательного ответа на поставленный вопрос, - произнес Смуров.

  -Я почти уверен, что ни в одной пьесе нет окончательных ответов на вопросы. Да они и не для того пишутся.

  - А для чего?

  - В человеке скапливается нечто такое, что просится выйти наружу. Вот он и садится писать. Вот, как я понимаю, у тебя тоже скопилось?

  - Ты прав. Иначе бы так не поступил. Ты же все прекрасно знаешь.

  - Да, - ответил Руденский и задумался. - Как же возраст меняет человека.

  - Ты о Тамаре?

  - Да. Еще пять лет назад, она была совсем другой. Помню, мы были в театре, так я заметил, что на нее еще поглядывали мужчины.

  - Да? - удивился Смуров. - Как мы были семьями в театре, я хорошо помню. А вот то, что на нее смотрели мужчины, как-то не заметил.

  - Смотрели, Дима.

  - Смотрели, так смотрели, какое это сейчас имеет значение.

  Руденский молчал, и это молчание немного удивляло Смурова. Он явно чем-то озабочен.

  - Пока я занимался разводом, у нас в компании ничего не случилось? - спросил Смуров.

  - В компании? Нет, в компании, слава богу, все в порядке, все идет своим чередом. Я вот все думаю... - Руденский замолчал.

  - О чем же ты, Игорь, так напряженно думаешь?

  Руденский вдруг придвинулся к своему партнеру.

  - Какой будет моя жена лет этак через пять? А если такой же, как Тамара? Что мне делать тогда?

  Вот что его беспокоит, понял Смуров. Нагляделся на мой случай - и экстраполировал на себя.

  - Вроде бы тебе это не угрожает. Женя прекрасно выглядит.

  - А ты ее давно видел?

  - Где-то с полгода. Мы давно не встречались.

  - То-то и оно. А я каждый день. И не только в одежде, как ты понимаешь, бывает, что и без нее. И я тебе по секрету скажу, что она выглядит все хуже и хуже. Жировые складки там, где их еще недавно не было. Стараюсь на них не глазеть, даже в самые интимные минуты закрываю глаза. Да что толку, все равно их не увидеть невозможно. Не мне тебе объяснять, какое впечатление они производят на меня.

  - А ты попытался с ней поговорить на эту тему?

  Руденский грустно вздохнул.

  - В общем, да, но она ничего не поняла. А я боялся сказать ей обо всем прямо.

  Смуров усмехнулся, ему было не трудно представить этот разговор. Руденский с самого начала был под каблуком у жены - женщины энергичной, решительной, довольно властной. А главное богатой. Игорь же человек мягкий и даже в чем-то боязливый, никогда не идет напролом, всегда ищет обходные пути. Одно у него достоинство - он прекрасный юрист, только это его и спасает от больших неприятностей. Но если в бизнесе это качество помогает ему, то в семейной жизни от него пользы никакой. Один вред.

  - Всегда можно найти какой-нибудь выход. Подари ей абонемент в фитнес-клуб.

  - Именно это я и сделал, но она наотрез отказалась туда ходить. Сказала, что, во-первых, ей некогда, а во-вторых, никогда не любила спорт и все, что с ним связано.

   Это была правда, к спорту Женя относилась резко отрицательно. Другое дело, литература, о ней она могла говорить бесконечно и со знанием дела, ведь она заведовала отделом критики в одном литературном журнале. Если она утратит сексуальную привлекательность, но при этом будет, как и сейчас донимать мужа разговорами об искусстве, выдержать эту нагрузку Игорю может оказаться не под силу. Все хорошо в меру, а она из тех, кто меру не знает. Ей почему-то кажется, что все должны интересоваться и увлекаться тем же, что и она.