Страница 120 из 121
Вошли внутрь. Ковровая дорожка. Местные служащие и администраторы по бокам, низко кланяются. Мы идём — нас ведут, но на расстоянии, и впереди охрана. Лея обставила выход с пафосом, надела пафосное платье, представила обществу пафосного меня… И всё это после пафосного же расстрела невинных в отместку за убийство наших. Да, я проникся моментом и планами королевы. Я тот ещё фантазёр, многое могу придумать, но сейчас выступаю, пусть пока как приглашённый гость, в высшей лиге планирования. Вот это, что вокруг, и есть политика высшего государственного уровня! Да, я ловил кайф, ничто не сравнится с этим!
Фрейя. Протокольно или нет, не знаю, но встретила эмоционально. Бросилась мне на шею, повисла, поджав ноги, сказала, что любит и переживает, чтоб я держался. И только после обняла маму, чмокнув в щёчку. Пара личных ничего не значащих вопросов, пошли рядом, но теперь веду под руку высочество, обозначая для всех свой статус.
Пришли. Нет, пока не сам зал, пока «подсобное помещение» — гримёрка за сценой. Королеву окружили визажисты, её бессменный секретарь Марко, сколько лет уже с нею, что-то по бумажке зачитывающий — она лишь понимающе отмахивается. План выступления? Фрейя утащила в угол, о чём-то спрашивает. Я на автомате отвечаю, и она понимает, наконец, что я просто обалдел, и не совсем адекватный. Остаётся рядом, плотно сжав мою руку.
— Я с тобой, Чико! Держись!
Так хорошо с нею, так тепло. Чем-то родным пахнет от её тела и волос, и не могу объяснить, чем. Мне просто хочется стоять с этой девушкой рядом, и пусть весь мир летит на Макемаке.
Мы стоим, выполнив на сегодня все планы. Я убил кучу народа, изменив-таки концепцию государственной безопасности, которая прямо сейчас будет озвучена её величеством. Высочество тоже что-то сделала важное — она не такая яркая, как некоторые, но её скучные незаметные действия позволяют плавать и не тонуть таким узким спецам, как я и мне подобные. Без «фрей» не будет «хуанов», хоть тресни! Это они делают нас теми, кто мы есть.
— Пошли! — вдруг потянула куда-то. Ага, из гримёрки вниз, и в зал для выступлений. Но не общий вход, с противоположной, более охраняемой стороны, и сели не где все, а в стороне. Тут что-то вроде вип-ложи, охраняемого закутка. Вокруг куча ангелов и агентов ДС(дворцовой стражи), разве только самой Сирены нет. А в зале на рядах целая куча народу — сотни четыре зевак и обывателей. Камеры, бейджики с надписью «Пресса», камеры, бейджики… Рябит в глазах. Я всё ещё сжимаю руку Мышонка — мне хорошо. И точно знаю, ТЕПЕРЬ, с этого дня, в нашей жизни всё будет хорошо. Сейчас королева выступит, погрозит кулаком, постучит по трибуне башмаком — есть какой-то мем в истории, но не помню, с чем связанный, но со схожим смыслом. Державы Земли проникнутся, пусть и не сразу. А потом будет завтра. И в этом завтра будет счастливая Венера, которую мы уберегли. Будет госпрограмма по милитаризации и перевод менталитета на военные рельсы, а не как сейчас. Мы спокойно будем форматировать мозги масс, делая оные массы подготовленными к внешней угрозе, к глобальной войне, маячащей на горизонте. Той, что откладывается который десяток лет, но которая, к сожалению, всё равно неизбежна. И я буду в этом участвовать. Мы победили, мы всё это сделаем!.. Вот только сегодня нужно правильно расставить акценты. Абсолютный хищник не я — им не может быть один человек. Это команда. И сегодняшний акт пьесы — соло королевы, которая главная в команде, она и покажет всем зубы мегалодона — итог нашей многодневной работе на «земле», возле школы Кандиды де Хезус.
— Сеньоры, её величество королева Лея Аманда Катарина Веласкес! — объявил распорядитель.
На сцену вышла Лея. В руках бумажка, но там только тезисы — говорить она решила сама. Сказала, посмотрела на меня и Лоран и поняла, что так эмоциональнее получается. По бокам старые девы личной охраны. Впереди — малый зал «Насионаля», забитый аккредитованной прессой, трижды проверенными сотрудниками и одиночными журналистами-блогерами. В зале воцарилась тишина, лишь где-то фоном беседуют отдельные индивиды. Все замерли. Ибо все понимали то же, что и я — про государственную политику.
— Сеньоры, сеньорины, дамы, господа и прочее прочее, — начала мама сидящей со мной рядом девушки. — Сегодня я собрала вас, чтобы сделать важное заявление. Вы могли сами видеть то, что произошло три часа назад, я имею в виду казнь и уничтожение людей возле здания захваченной террористами младшей школы. Вы все, наверное, всё это время спрашивали: «Что это было? Неужели верховная власть осмелилась санкционировать такое?» И я отвечу! — повысила она голос. — Да, осмелилась. Я, опираясь на мнения членов уважаемого Совета безопасности, одобрила этот сценарий развития событий. Ибо считаю, что мы и так слишком долго игрались с огнём, потакая выродкам и нелюдям, идя у них на поводу. Это сродни игре в одни ворота, когда команда одной стороны только защищается и перепасовывается, а другая имеет право забивать. Как может закончиться этот матч? Что мы можем, если не имеем ни шанса забить сами?
— И сегодня я санкционировала изменение правил. К чёрту все доктрины! К чёрту все конвенции! К чёрту все права человека — если речь идёт о казнях наших соотечественников. Отныне мы, государство Венера, будем бить всех, кто начнёт убивать наших людей, и тем более детей. Мы не просто будем бить — мы будем уничтожать всё ценное для этих людей. Ведь они люди, а значит, кого-то защищают, а значит, у них есть ценности, за которые они готовы умереть. Жизни близких? Мы заберём эти жизни. Благополучие городов и общин? Мы уничтожим эти города, общины, сровняем с землёй орбитальными бомбардировками. В качестве ответа. Чтобы каждый, прежде чем напасть, помнил — возмездие последует. Его убьют — а мы прилетим и накажем! И не остановимся ни перед чем, вплоть до ядерных бомбардировок. Потому, что правильно сегодня было сказано, да будет каждому дано по делам его! И судимы будете той мерою, которою…
Королева сбилась, побледнела. Я напрягся, почувствовав неладное. Фрейя рядом — тоже. Лея снова попыталась что-то сказать, раскрыла рот, но не смогла ничего выдавить. Глянула на зал испуганными глазами. Зал зашумел, загудел. В этот момент она нашла меня. Увидела нас, держащихся с Фрейей за руки. Последнее, что смог прочесть в её взгляде это удовлетворение, а потом она начала оседать на пол.
Старые девы кинулись, перехватывая, не давая упасть. Тут же раздался выкрик:
— Врача! Быстро, врача!
Зал заволновался, загудел. Люди начали вскакивать, а кто-то даже попытался протиснуться к сцене, в оцеплении которой стоял ряд дворцовых гвардейцев в доспехах.