Эльфийский сонет, или Безухая (черновик)

Эпилог

Пять дней пролетели как одно мгновение. За это время у обитателей человеческой части общежития для преподавателей и беглеца-полукровки установились тёплые отношения. Филрус был отзывчивым и покладистым, смущаясь принимал благодарность за помощь, чего явно не получал от тех, с кем жил.

Получив от Тургона список вещей, которые позволялось иметь подростку в приюте, Вероника съездила в город и купила всё необходимое. Ведь сегодня вечером за ним приедет полиция и представитель органов опеки и попечительства, ведь за эти дни никто так и не обратился в полицию и не сообщил о пропаже Филруса, чему тот был несказанно рад.

И сейчас девушка сидела на диване и смотрела, как он старательно укладывает свои вещи в небольшой школьный рюкзак и чемодан на колесиках, часто спрашивая, действительно ли он может оставить у себя вещи, подаренные Богданом, и в сотый раз получая утвердительный ответ. Вероника вглядывалась в черты его лица и очертания фигуры, словно стараясь сохранить их в памяти, несмотря на то что иногда фотографировала его, отмечая, насколько он был фотогеничен и насколько взгляд его голубых глаз был притягателен. В этот момент она поймала себя на том, что, возможно, его больше никогда не увидит. Сердце болезненно заныло от этой мысли, но с этим, увы, ничего не поделать. Она вспомнила ту неуклюжую манеру, с которой он всегда пытался рассмешить её, когда ей было грустно, незаметно став ей не просто другом, став для неё семьей. Внезапно она задохнулась от нахлынувших чувств: страх потерять его, смешанный с горечью расставания, и тревога за то, что он может почувствовать себя одиноким в этой новой жизни. Теперь, стоя на пыльной дороге, она чувствовала, как заполняет её душу отчаяние и безысходность. Вероника всячески пыталась сдержать рвущиеся наружу слезы, чтобы не пугать его, но он, как всегда, заметил перемену в её настроении.

— Не бойся, со мной всё будет в порядке, — заверил Филрус её, садясь с ней рядом на диван, когда закончил со сборами и по её настоянию проверил, ничего ли не забыл.

— Я просто хочу, чтобы ты запомнил. Что бы ни случилось, ты знаешь, где меня искать. Даже если меня не будет, Марк Францевич или Генрих не оставят тебя в беде, — говорила она чуть дрогнувшим голосом.

Приближался час расставания. Вероника вздрогнула от трели звонка телефона. Звонил Тургон и сообщил, что за Филрусом приехала машина.

— Нам дадут время попрощаться? — с тяжёлым вздохом спросила девушка.

— Да, но слишком с этим не затягивайте, — ответил орк.

Они вышли из квартиры Максимовой и направились в зал, где собрались все жильцы их маленького человеческого коллектива. Были наставления, пожелания, объятия и слезы Сары, которая не смогла сдержать свои эмоции.

Покинув здание, они увидели у ворот университета разношерстную толпу студентов из группы Марка Францевича, которым она во время занятий сообщила, что Филрус уезжает, и, судя по тому, сколько их собралось, все, кто был с ним хоть немного знаком, пришли его проводить. Снова были рукопожатия, теплые пожелания, объятия и слезы. Вероника тем временем направилась к стоящей за воротами полицейской машине, возле которой стоял Тургон, разговаривая с тем самым орком-полицейским, который был знаком ей по инциденту в Безухом квартале. Из машины вышла миловидная эльде и попросила заполнить и подписать кое-какие документы.

В это время, освободившись из объятий Аэри, Филрус подошёл к Селериану.

— Спасибо, что помогал. Nin b'naid hen (1), — сказал Филрус, заглядывая светлому в глаза.

— Я хочу, чтоб ты знал, что не все эльдары плохие, есть и очень хорошие, — едва нашел что сказать Армантас, который был неприятно удивлён, когда узнал, что его светлоэльфийский опекун плохо с ним обращался.

Внезапно Филрус обнял его, и Селериан настороженно замер.

— Да теперь я знаю, что есть, когда познакомился с тобой и Гаэлларом, — ответил он.

Ладонь светлого легла на беловолосую голову темноэльфийского подростка, и взгляд его черных глаз стал мягким и теплым. Казалось, Филрус мог растопить даже лёд, и в отношении Селериана это ему удалось. Затем он подошёл к Солтрану, тот, как всегда, пытался его приободрить с весёлой улыбкой на лице, шутками прикрывая печаль от расставания, чем вызвал у юного дроу ответную. Но когда он подошёл к Язолину, то старательно отводил взгляд, стараясь скрыть блеск влаги на чёрных ресницах.

— Филрус, — настороженно произнес Рилинвар.

И тут он кинулся к нему, обнимая, уткнулся лицом в его грудь и заплакал. Дроу обнял его в ответ и гладил по голове, тихо успокаивая.

— Запомни, что я всегда приду к тебе на помощь, только позови. И где бы я ни находился, я найду тебя. А теперь вытри слезы. Не стоит пугать Веронику, — сказал Язолин и сунул ему в руку лист с номером своего телефона. Филрус последовал его совету, сунул записку в карман ветровки и направился к воротам, не оглядываясь. Девушка направилась к нему, заметив, что он расстроен, и успокаивающе тронула его за плечо. Юный дроу улыбнулся и заверил, что с ним всё в порядке, тихо попрощался и с неимоверным усилием направился к полицейской машине.

Каждый шаг, сделанный им в сторону автомобиля, отдалял её от этой безмятежной дружбы, ставшей для неё светом в рутине жизни на чужой планете. Слёзы покатились по щекам, и она быстро вытерла их, упрямо надеясь, что, может быть, их пути ещё пересекутся.

Вероника почувствовала, как сердце стучит в унисон со звуками мотора машины, раздирающей тишину. Каждый звук казался ей предвестником конца, окончанием той привычной жизни, к которой она уже успела привыкнуть. Она снова и снова ловила себя на мысли, что, возможно, эти слова «до свидания» не могут передать всей глубины её чувств. Их дружба была как светлячок в тёмном лесу, и сейчас этот свет угасал.

Последний взгляд, который он бросил ей через плечо перед тем, как сесть в салон автомобиля, казался вечностью. В его глазах читалась печаль, а губы слегка дрогнули, возможно, он тоже чувствовал, что теряет нечто важное. Она подняла руку, как будто хотела помахать, но ладони будто бы отказывались слушаться.

Когда машина тронулась с места и через некоторое время скрылась за поворотом, уносясь в центр города, она осталась стоять на месте, чувствуя, как одиночество и тревога поглощают её, увозя с собой часть её сердца, её души. В память вновь всплыл эпизод, когда она спасла подростка от светлоэльфийских хулиганов. И хотя их пути разошлись, в её сердце навсегда останется уголок, отведённый для него.

— Странные вы, безухие. Приходите на помощь и переживаете за тех, кто вам даже не родственник, кто даже не одной с вами расы. Чувствуете, что на душе у другого, только взглянув на него. Это меня в вас иногда пугает, — задумчиво сказал Тургон, стоя рядом с ней.

Девушка посмотрела на начальника орочьей охраны. В его глазах было сочувствие.

— У каждого свои недостатки, — ответила она и вернулась на территорию университета.

Студенты Марка Францевича всё ещё стояли у ворот.

— Спасибо, что пришли проводить Филуса, — поблагодарила она.

— Он такой милашка, — затаив дыхание от восторга, произнесла Аэри.

— Надеюсь, у него всё будет хорошо, — сказала Аннариэль.

Студенты постепенно начали расходиться. Девушка вернулась в общежитие. Она легла на диван, где спал когда-то Филрус, и дала волю слезам. Он только уехал, а она уже по нему скучала. Так, выплакавшись, девушка забылась тяжёлым, беспокойным сном.

Время тянулось невыносимо медленно. И постепенно наступил вечер. Вероника, проснувшись, вышла на крыльцо, которое пока пустовало. Сумерки медленно спускались на студгородок. Вдалеке за озером уже появлялись прогуливающихся по аллее эльфов, наслаждающихся вечерней прохладой. Она села на ступени.