Большая игра

– Мистер Рембо, ээ простите мистер Бирн, – в этой якобы путанице с фамилией проскальзывал явный намек на вчерашний инцидент, – нашу газету интересует, будут ли подобные выставки местных молодых художников, например в Париже? Он ждал такого вопроса и был рад, что именно она задала его.

– Не знаю как Париж, но в Нью-Йорке будет точно, я это гарантирую. Для этого я здесь, чтобы провести такие переговоры. Мы ищем новые имена, я знаю ваш народ талантлив, и мы в ближайшее время начнем подготовку такой выставки у нас. – Он добавил с улыбкой:

– К тому же я люблю Берат. Наверное только в этом городе, находящимся между древними цивилизациями, в вечном огне и раздоре можно попытаться найти единое между востоком и западом.

Девушка недоверчиво усмехнулась и его это задело.

– А вы что сомневаетесь в моей искренности? – обратился он к ней.

Но она покачала головой, быстро поблагодарила за ответ и отошла. Ему стало досадно, что она его не поняла. Хотелось побежать за ней и все объяснить, рассказать о своих планах. Но он не решился, а вскоре его позвал ассистент и он поспешил к нему.

Лишь поздно вечером, когда послышались звуки музыки джаз бэнда гости потянулись к накрытым столам. Пришел черед фуршета для особых персон. Это были политики, банкиры, крупные бизнесмены, редактора известных масс-медиа. Джек глазами поискал Роксану и увидев, с кем она, почему-то не удивился. Она была в небольшой толпе мужчин, по всей видимости дипломатов, и весело смеялась, держа в одной руке бокал с вином, а в другой изящную трубочку с незажженной сигаретой. Было видно что Роксане в этом кругу было комфортно и она многих знала лично.

– С кем из них она уйдет сегодня, – кольнула его ревнивая мысль.Несмотря на ее деловой вид, он не забывал картину в ресторане. В тоже время, ему почему-то очень не хотелось снова увидеть ее с кем-то. Более того, у него вдруг появилось желание получить реванш за вчерашнее унижение. Он забыл о чем его предупреждал циник Крис: ” Не наступай на одни и те же грабли. Девок много – не дала одна, найдется другая”. В нем проснулся азарт игрока. К тому же выставка прошла более чем успешно, а он свободен и молод.

– Черт возьми, я американец победитель,или кто? – и он с широкой улыбкой хозяина вечера направился к группе. Роксана при виде его нисколько не смутилась, и подняла бокал, приветствуя. При этом на лице у нее появилась милая улыбка. Она сделала ее невинной и кроткой, что Энтони восхитился:

– В конце концов кто просил его набрасываться на девушку как голодный зверь? – В тоже время ему показалось, что эта улыбка что-то обещала. Еще не будучи полностью уверенным, он почувствовал что в этот раз она не будет возражать. Энтони, взяв бокал у официанта, подошел к ней и чокаясь, наклонился: – Мне кажется ты чертовски хочешь курить и я могу составить тебе компанию. На балкон?

Она молча допила свой напиток и они вышли на воздух. От Роксаны пахло тяжелыми духами,со сладковато-сандаловым запахом, которые смешавшись с дымом сигарет и выпитым алкоголем создавали терпкое абре. Но оно не отталкивало, а наоборот обволакивало и пьянило. Они продолжили разговор о взаимовлиянии культур, закончили его на примирительной ноте и приглашением со стороны молодого человека посидеть, где-нибудь наедине. В ту же ночь они были у нее, в одном из темных закоулков большого Берата, в армянском районе, где дома цеплялись друг за друга и их маленькие квадратные окна не пропускали ни малейшего света.

Нетерпение слиться в друг друге было настолько сильным, что они начали срывать одежду друг с друга прямо в передней, и пока дошли до спальни остались в чем мать родила. Энтони уже не сдерживал себя: он набросился на девушку, рыча как зверь, и повторяя как мантру: ”Росомаха, я тебя никому не отдам, ты только моя”. Но вскоре они поменялись ролями и американец был покорен неистовостью Роксаны в любви. Она раз за разом заставляла Энтони ощущать страстные муки любовного экстаза. Наконец насытившись, она не вставая с постели, закурила сигарету и облокотившись на другую руку стала наблюдать за ним. А ему было хорошо как никогда, он не хотел шевелиться, открывать глаз.

– И что ты тут делаешь большой Американец?, – заговорила Роксана. – Только не говори мне о выставке.

Тот приоткрыл глаза и стал пальцем поглаживать упругую грудь девушки. – А что ты сама думаешь?

– Думаю, что все вы здесь Джеймсы Бонды, крутые и заносчивые в своем праве на силу.

Энтони вздрогнул и тихо засмеялся: – Это я заносчивый? – Да я сама кротость. А вот кто-то скромный и тихий чуть не прибил меня вчера.

– А что ты вытворял, ты же был уверен, что мы совокупимся прямо там, в лифте.

– Вот только не надо на меня нападать, – поднял, смеясь, руки парень и примирительно добавил: – Ну ты согласна со мной что ты своими действиями лишь отодвинула удовольствие на один вечер? И к тому же чуть не лишила меня мужественности. – Где ты такому научилась? Скажи кто ты,а то я ничего о тебе не знаю.

– Кто я? – Роксана усмехнулась уголком рта. – Я женщина, которая захотела играть в мужские игры, – выпустила дым и задумчиво посмотрела куда-то вдаль.

– Что это за игры такие? – Энтони даже приподнялся на постели, в нем взыграл эгоизм собственника.

– Да ладно, не бери в голову, – шучу. А ты силен постели, – перевела она тему и засмеялась своим неповторимым сексуальным смехом. Затем ловко затушив сигарету, снова набросилась на него. Прошло немало времени, пока они успокоились. Также внезапно, как все что она делала, девушка уснула. А Энтони еще долго не мог сомкнуть глаз. Он понимал, что девушка посмеивалась над ним, но что-то было в ее признании такое, что не давало мужчине покоя. Он знал многих женщин, большинству не доверял, в некоторых влюблялся, но ни к кому не привязывался. И вот сейчас рядом с ним лежала девушка, которая явно играла роль жрицы любви, несвойственную ей. Хотя толк в том как доставить мужчине удовольствие, действительно знала хорошо. Но, в тоже время, от нее веяло опасностью и тревогой. Таких смешанных чувств рядом с женщиной он не испытывал никогда.

– Что ты знаешь о мужских играх, глупышка, – он вспомнил недавнюю войну, свой молодой задор, с которым пошел воевать и который потом превратился в несколько лет депрессий от ужасов этой бойни. Он долго проходил реабилитацию. Едва смог закончить университет, куда поступил до войны. Потом были высшие арт курсы, где он наконец дал волю бушующей в нем темной энергии, общение с людьми разных творческих профессий в мастерских художников на Манхеттене. Здесь он нашел себя, но от бесконечных загулов постепенно превращался в заурядного мазилу и алкоголика. Вытащил его оттуда отец, вначале отправив к тибетским врачам, а затем помог создать собственную галерею. И оказалось, Энтони был хорошим организатором, он чувствовал таланты и открывал их повсюду. Его гранты и конкурсы вскоре выдвинули его в круг известных покровителей искусств. Он снова обрел себя, радости жизни. – “Теперь никакой политики, войны”, – дал он себе слово.

…Энтони закурил и снова вернулся мыслями к девушке. Кто она, эта сумасбродная девчонка с непонятными корнями, то ли либандийка, то ли армянка? Откуда у нее такая кипучая энергия и сумасбродство? Что означает тату в виде птицы с огромными крыльями, на предплечье? И хотя он не любил разрисованных девиц, но эта татуировка делала ее еще сексуальнее и возбуждала его. Он нежно погладил это место и ощутил трепет и жар идущей от рисунка, как будто он был живым. Испуганно отдернув руку, он взглянул на спящую девушку, и кровь вновь забурлила по венам. Не удержавшись опустил голову к ее лицу, нежно обнял ее крепкое и шелковистое тело. Роксана не шелохнулась, только сладко всхрапнула, поморщившись. Эта милая гримаса подействовала магически.

– Нет, теперь ты будешь только моей, – зарывшись в ее рыжие волосы, прошептал он, захватив ее грудь руками и обвивая ногами нежное тело, которое мгновенно трепетно ответило на ласку. Ночь продолжала свое буйство.

…Наутро американец проснулся поздно. Голова гудела, после большой дозы выпитого и бессонной ночи. Он посмотрел вокруг, Роксаны с ним не было. На тумбочке, рядом с постелью лежала записка: