Страница 11 из 14
Судя по всему — в кремлевской столовой был «рыбный день». А разве сегодня четверг? Итак, на первое — суп с рыбными консервами. Рыба размолота на очень мелкие частички, добавлена картошка с морковкой, наличествует яйцо. Нечто такое, что во времена моей юности назвалось «мозаика». На второе — картофельное пюре и кусок жареной рыбы. На третье — компот из сухофруктов. А еще пара ломтей хлеба. Хлеб, кстати, ржаной и очень вкусный.
Я ждал, что Пятницкий начнет спрашивать — дескать, как вам после французского изобилия русская нищета, приготовился огрызаться, но так и не дождался. Иосиф Аронович просто ел супчик, подставляя хлеб под ложку. И помалкивал, пока не доел. И лишь когда приступил ко второму, спросил:
— Владимир Иванович, то, что моя жена отправлена работать в Вену, а не оставлена в Париже — это не результат вашей неприязни ко мне?
К тому времени, пока Пятницкий начал ковырять пюре, я уже все съел и принялся за компот. Отвечать на вопрос не стал. Если Пятницкий считает, что с моей стороны это мелкая месть, пусть так и считает. Поставив кружку на стол, огляделся, пытаясь понять — самому ли нужно убирать за собой или имеются официанты? Нет, официантов здесь нет, поэтому я принялся составлять посуду на поднос. Кивнул товарищу Пятницкому:
— Спасибо вам за компанию и за то, что подсказали дешевую столовую.
— Подождите Владимир Иванович, — остановил меня Пятницкий. — Прошу вас, не обижайтесь. Просто я очень люблю Юлю и расстраиваюсь, что из-за моей оплошности мог ее подвести.
А ведь это меняет дело. Что ж, раз так, то придется кое-что пояснить.
— Иосиф Аронович, ваша супруга назначена переводчицей в торговое представительство, у которого имеются филиалы в других странах. Для переводчицы работа есть всюду. Поэтому, я отправил Юлию Иосифовну Соколову в Вену, потому что прочие товарищи плохо владеют немецким языком. А Вена, кстати, довольно красивый город.
О том, что Юлия Иосифовна еще и занимается возвращением военнопленных говорить не стал. Вдруг ударится в крик — мол, этого супруга не должна делать?
— Спасибо. Я очень рад, что вы меня поняли. А теперь я бы хотел объяснить свое не очень приличное поведение во время мероприятий по очистке партии от вредных элементов…
— Иосиф Аронович, а давайте мы на Царь-пушку посмотрим, — предложил я, перебивая собеседника.
Что-то увлекся товарищ из Коминтерна. Одно дело разговор о супруге, а другое — разговор о делах.
Мы вышли из столовой и не спеша пошли любоваться пушкой. Стоит, родимая. Пятницкий, перестав быть любящим мужем, превратился в функционера.
— Дело в том, что нам сообщили, что в числе тех, кого станут чистить, будет некто Олег Васильевич Кустов — руководитель нашего торгпредства в Париже. О нем, кстати, мне почти ничего не было известно. Прибыл откуда-то из провинции, быстро вошел в доверие к Чичерину, отправился с делегацией в Париж, а спустя какое-то время его назначают торгпредом. Возраст довольно-таки молодой — двадцать два года. Правда, член партии большевиков с восемнадцатого года, но в провинции все возможно. Ходили слухи, что скорой карьере Кустова поспособствовала Наталья Андреевна Комаровская. Наталья Андреевна — человек уважаемый, старый член партии, хотя ей еще нет и тридцати пяти. Вероятно, Кустов был, а может и до сих пор является любовником Комаровской. Молодой любовник у зрелой женщины… Такое бывает, ничего страшного. Правда, ходили еще слухи о романе Комаровской с Аксеновом, о том, что они даже собираются пожениться.
Я с огромным интересом слушал о любовных похождениях собственной супруги. Ишь, запуталась девушка. То у нее Аксенов в женихах, то какой-то Кустов в любовниках.
— А что не так с Аксеновым?
— Нет, с Аксеновым-то все так. Он тоже моложе Натальи Андреевны, но раз женщина предпочитает более молодых мужчин, то почему бы и нет? Но есть разница. Аксенов кадровый сотрудник ВЧК с восемнадцатого года, разведчик, побывавший в лапах контрразведки, бежавший из лагеря смерти, он единственный в республике кавалер трех орденов Красного знамени. Личность известная, уважаемая и в ВЧК, и в Центральном комитете. Его даже прочили поставить на место Дзержинского, но решили, что слишком молод. Словом — совсем непонятно, как Наталья Андреевна променяла такого выдающегося человека на темную лошадку? Было даже немного обидно, что Комаровская строит карьеру какому-то провинциальному юнцу, бросив героя. Мало того — ради сопляка она пожертвовала собственной карьерой. Наталья Андреевна попросила Ленина, чтобы тот назначил ее переводчицей, освободив от должности начальника техотдела Коминтерна. Поэтому — скажу вам откровенно, и я, и мои товарищи очень хотели посмотреть на этого Кустова, а если будет возможность — то выкинуть его из рядом коммунистической партии. Ну не заслуживает карьерист такой прекрасной женщины! Моя жена Юленька очень близко знакома с Натальей Андреевной, но даже она не знала всех подробностей. Но это детали. Меня удивило, что для чистки нас пригласили в здание ВЧК, а не в НКИД. А тут, прямо перед вашим появлением, приносят анкету, но не на Кустова, а на Аксенова! Как тут не растеряться? Мы, руководители Коминтерна проглядели, что Аксенов и Кустов это одно лицо? И тот вопрос, который я заготовил для Кустова, я задал Аксенову.
Странно. О том, что Кустов и Аксенов это одно лицо, не знает только ленивый. Товарищ Зиновьев точно знает. Молодец, Григорий Евсеевич. Знает, но помалкивает. Вон, мой заместитель Трилиссер тоже сотрудничает с Коминтерном. Это мне не положено знать, что Меер Абрамович"коминтерновец'. Неужели он не рассказал секретарю исполкома?
— А я-то думал, что Коминтерн знает все, — хмыкнул я.
Что ж, это и хорошо, что не все. Хорошую легенду мне создали. Но своей следующей фразой Пятницкий меня огорчил.
— Так Коминтерн-то знает, но я-то не знал. И товарищи, что пришли со мной, тоже не знали. В Коминтерн я пришел совсем недавно, как раз накануне чисток. А до этого работал в Моссовете. Со многими членами Коминтерна я общался, даже дружил, а Наталю Андреевну знаю со времен своей эмиграции. Сплетни и слухи, разумеется, до Моссовета доходили. Вы понимаете, каким я себя почувствовал дураком? Почему я просто не связал Кустова и Аксенова? Это же так очевидно.
— Не переживайте, не вы один клюнули на эту легенду, — попытался я утешить Пятницкого. — Французское правительство тоже уверено, что я построил карьеру благодаря женщине.