Угощение для папочки

Они обе так взволнованы, что совершенно забывают о моём существовании. Я пытаюсь дотянуться до рычага на сиденье, а затем до дверной ручки, чтобы выбраться из машины. Моя нога запутывается в ремне безопасности, и я едва не падаю лицом вниз. К тому времени, как я выпутываюсь, Люси и Триша уже возвращаются к машине, на ходу расстегивая пальто. На улице градусов сорок два. Погода для пальто. Чёрт, погода тоже не радует, думаю я, зарываясь в свой любимый пушистый шарф.

— Сними пальто, Пенни-пай, — нараспев говорит Люси. Из всех прозвищ, которыми меня называли на протяжении многих лет, это, пожалуй, самое нелюбимое. На третий день моего пребывания в общежитии я нарушила главное правило, о существовании которого, как я хотела бы отметить, я даже не подозревала, — я принесла в дом сахар — о боже! — в виде кусочка яблочного пирога.

Из-за этой оплошности я получила прозвище Пенни-Пи. Оно намекает на то, что я корова или, может быть, свинья, или как там они — эти злые девчонки — называют «толстых» людей в наши дни. Как ни странно, у меня нет лишнего веса. Одним из немногих моих достоинств был отличный метаболизм. Я могу есть всё, что захочу, и никогда не поправлюсь ни на грамм. Конечно, у этого есть и недостатки. У меня крошечные сиськи и почти нет бёдер. Вот некоторые из оскорблений, которые мне бросали: «плоская, как доска», «ты похожа на мальчика» и одно из моих любимых: «ты, должно быть, президент комитета по маленьким-премаленьким-грудкам».

Мой ответ всегда один и тот же; но можешь ли ты ходить без бюстгальтера, когда захочешь? Мои маленькие сиськи означают, что мне не нужно носить приспособление для пыток, известное большей части населения как бюстгальтер. Я действительно ношу их время от времени, но это только потому, что ходить с торчащими твердыми сосками не всегда уместно. Шутки в сторону, мне нравится тот факт, что мое тело пропорциональное. Если бы у меня были большие сиськи, я бы, наверное, упала.

Я чуть не забыла упомянуть обо всех предложениях, которые я получила по поводу рекомендаций для установки имплантатов. Нет, спасибо. Смешно, как много внимания люди уделяют физической красоте. Может, я и не обращаю на это внимания, потому что я не королева красоты, но мне нравится думать, что даже если бы я была красоткой, я бы всё равно оставалась такой же приземлённой девушкой, как сейчас.

— Ты с ума сошла? — спрашиваю я Люси. — Здесь всего сорок градусов. Я замёрзну!

Ее ответ - одна из ее запатентованных закаток для глаз.

Это Триша говорит мне, чтобы я не вела себя как ребёнок, а потом спрашивает, какой смысл надевать костюм, если мы всё равно будем прятать их всю ночь. Фу. Ненавижу, когда она права. Потом я вспоминаю, что даже не хотела наряжаться, и мне хочется поспорить с ней, но я поступаю как обычно: иду по пути наименьшего сопротивления. Плыву по течению.

Как только я снимаю пальто, по моей коже бегут мурашки. Я подумываю о том, чтобы оставить шарф на себе, но Триша срывает его с моей шеи и бросает в машину. Я почти возражаю, что он розовый и вполне может быть частью моего костюма, но в этот момент я замечаю, во что она одета. И это не милый мультяшный персонаж из её детства.

Она одета в то, что, как я предполагаю, должно быть нарядом медсестры. Однако юбка платья настолько короткая, что одно неверное движение — и её «дамский сад» будет выставлен напоказ. Не говоря уже о том, что вырез настолько глубокий, что её явно ненастоящие сиськи практически вываливаются. На её лице довольная ухмылка, когда она надевает на голову маленькую шапочку медсестры.

Люси снимает пальто, и всё повторяется, за исключением того, что на ней форма чирлидерши. Ну, если бы форма чирлидерш выглядела как одежда уличной проститутки. Она демонстрирует почти столько же кожи, сколько труп на моём уроке анатомии человека. Чёрт, я думаю, мистер Пфайффер более консервативен, и всё, что на нём надето, — это белая простыня.

Подходят ещё три девушки из женского клуба — Мэнди, Кэнди и Сэнди, все на «И», я даже не могу выдумать такое дерьмо. Они тоже одеты в одинаковые наряды шлюх. Ведьма, дьявол и… монахиня. Есть костюм шлюхи-монахини? Я почти ожидаю, что с неба ударит молния и поразит нас всех за такое. Я не католик или кто-то в этом роде, но должны быть правила, запрещающие такое богохульство.

Тройняшки, как я их мысленно называю, оглядывают меня с ног до головы, а потом разражаются смехом.

«Боже мой, она повелась на это!» Кэнди — представительница группы. «Она выглядит как пятилетний ребёнок!»

Люси и Триша хихикают над её шуткой. Меня одурачили. Это не в первый раз. Можно было бы подумать, что я уже привыкла к такому, но быть мишенью чьей-то жестокой шутки никогда не становится легче. Мои щёки краснеют от смеси гнева и смущения. Если бы я была из тех, кто плачет, то заплакала бы прямо сейчас. Но я сделана из более прочного материала.

Я бы точно расплакалась, будь мне 15, но мне 20, и мне осталось полтора семестра до выпуска и поступления в медицинскую школу. Или в ветеринарную. Я ещё не решила. Я окончила школу на два года раньше, пропустив третий класс, а потом и шестой. Да-да, ботаник-книголюб тоже умнее среднестатистического Джо. Ещё один минус в мою пользу, когда дело касается подлых девчонок.

Я вспоминаю все те годы, что мирился с такими девчонками, и нахожу в себе саркастическое «б», как сказала бы моя бабушка. Ну, она бы использовала настоящее слово, но я предпочитаю не ругаться. В любом случае, я копаюсь в себе и нахожу ту крошечную искру неповиновения, к которой редко прибегаю, потому что это противоречит моему принципу не создавать проблем.

— Отличный костюм, девочки. Должно быть, я пропустила обновлённую памятку о том, что мы должны были одеться как… кто вы, ребята? Проститутки? Стриптизёрши, может быть? Я одариваю их своей версией приторной улыбки Люси.

Я вижу, что они все планируют свои атаки, но их отвлекают блестящие, красивые вещи, а когда появляются футбольные игроки, они превращаются в восторженных фанаток. Я не сомневаюсь, что позже мне придётся поплатиться за своё замечание. Ну что ж, просто ещё один день в жизни Пенелопы Луизы Купер.

— Мы идём или как? — спрашивает один из качков, обнимая Сэнди. Мэнди бросает на неё уничтожающий взгляд. Видимо, Мэнди уже описалась на ботинки этого чувака или что-то в этом роде, потому что выглядит она так, будто Сэнди только что отобрала у неё любимую игрушку.

— Конечно, — говорит Люси, хлопая накладными ресницами перед мистером Квотербеком… Лэнсом или кем-то ещё. Я не очень хорошо разбираюсь в футболе.

Мы подходим ко входу в лабиринт, и нас встречает парень, одетый как вампир. Не проходит и секунды, как я понимаю, что сегодня меня одурачили во многих смыслах. Это не просто кукурузный лабиринт. Это чёртов кукурузный лабиринт с привидениями. И судя по периодическим крикам, доносящимся откуда-то из лабиринта, могу сказать, что мой уровень возбуждения по этому поводу вырос с нуля до «скорее-сгорю-в-адских-котлах-за-чашкой-чая-с-самим-сатаной».

Я отхожу от группы на пару шагов, надеясь, что смогу просто ускользнуть, и никто меня не заметит. Жаль, что у меня нет глаз на затылке, потому что я врезаюсь прямо в Тришу и какого-то парня, с которым она целуется. Она бросает на меня грязный взгляд и улыбается самой фальшивой и коварной улыбкой, которую я когда-либо видела.

“Куда ты бежишь в Pe

«Эм… Думаю, я просто посижу в сторонке. Подожду у машины. Я совсем забыла, что у меня аллергия на кукурузу». Это не так, и ложь так и вертится у меня на языке, когда я говорю с парнем, которого навсегда буду называть Гиеной, потому что он хихикает, как гиена. И нет, я не злюсь, я просто не знаю его имени и, вероятно, никогда не узнаю. Поэтому я придумываю людям имена.