Страница 1 из 14
Глава 1
Клуб «Грех» жил своей собственной легендой. Небо, окрашенное в тёмно-синий цвет, будто само следило за тем, чтобы никто не осмелился заглядывать в мир, скрытый от посторонних глаз. Я шла по улочке, которой не было в путеводителях. Там, где бетонный город сливался с мраморной элегантностью старых зданий, будто время в этом месте решило замедлить ход.
Здесь не играли в азартные игры, не устраивали танцы и не звали диджеев. Здесь играли на — влияние, силу, страх. На том что дороже денег.
Зал встретил меня тишиной, но это молчание было напряжённое, словно каждый в этом месте знал, что за её покоем скрываются буря и предвестие изменений.
Высокие потолки с темными деревянными панелями поддерживали искусственные светильники, чья лёгкая искристость напоминала старинные люстры. Барная стойка с хромированными элементами, отражала свет, но никто не замечал этого. Балконы над залом тонули в полумраке, за ними прятались зрители, чьи лица нельзя было разглядеть. Но они были здесь. Всегда.
Все взгляды были прикованы ко мне. Центральная часть — гладкий зеркальный круг под приглушённым светом — стал ареной, алтарём и сценой одновременно. В такие моменты я будто выходила из себя наблюдая со стороны — чётко, до мельчайших деталей, как в зеркале, которому не нужно отражение. Всё было выверено. Ни одного лишнего штриха. Светлая кожа, гладкая, как фарфор, без изъяна — не потому что я прятала что-то под слоями косметики, а потому что я не позволяла себе слабостей. Красная помада — не для красоты, а для подчёркивания границ. Линия губ — чёткая, уверенная, как прицельная сетка. Волосы — короткий, идеально ровный боб, светлый и опасный. Он не смягчал, не украшал, не звал к себе рукой. Он отсекал. Отмечал дистанцию. Чёрный комбинезон из плотной ткани. Он сидел по фигуре, подчёркивая силу, но не давая повода для соблазна. Ни излишков, ни намеренных провокаций. На ногах — плоская подошва. Мои шаги не звенели каблуками — они были бесшумны, как шаги хищника. Я не пришла, чтобы соблазнять. Я пришла, чтобы решать. Ни серёжек, ни кольца, ни даже тонкой цепочки. Каждое украшение — это приглашение к взгляду. А я не оставляла пространства для оценки. Только для страха. Винтовка в моих руках не была оружием — она была частью меня. Продолжением моего намерения. Я не держала её угрожающе. Мне не нужно было целиться. Сам факт того, что она у меня — уже был достаточно красноречив.
Передо мной — двое. Мужчины, которым судьба отвела слишком короткую дорожку, чтобы избежать моей руки.
Первый — неряшливо закатанный рукав, прикурил с дрожащими пальцами. Он затягивался слишком быстро, будто дым мог стереть контуры его страха. Но я видела — пальцы у него предательски дрожали, а глаза метались, не находя зацепки. Второй — тишина в человеческом облике. Он сидел почти неподвижно, лишь слегка сжал руки на коленях. Его лицо было без выражения, как маска. Это не спокойствие, а паника, задавленная, спрятанная под броню. Умело, грамотно, почти мастерски. Почти.
— Правила просты. Я не ошибаюсь. Моя цель — выбрать тот грех, который разрушит вашу жизнь. Не буду слушать оправдания, не буду смотреть на ваши лица. То, что скрыто глубоко внутри, то, что вы пытаетесь скрыть, я увижу, — слегка улыбнувшись, в глазах играло недоброе веселье.
Тишина охватила зал. Вокруг зрители уже шептались, обсуждая ставки.
— У каждого из вас есть грех, — голос звучал ровно, почти ласково. — И лишь один окажется тем самым — искомым, выстраданным, неизбежным. Сегодня не стану заглядывать вам в глаза. Выбор ляжет глубже. Туда, где скрыто то, чего вы сами о себе не знаете.
Пауза. Напряжение повисло, как тонкий лёд — предательски звонкий и хрупкий.
— Зрители, вы можете сделать свои ставки, — добавила, уже жёстче, — ставки на пороки одного из этих мужчин. Кто из них поглотит свою вину? Кто столкнется с последствиями? Вы определяете, чью жизнь я разрушу сегодня. Но помните, что на этом пути нет гарантии.
Зрители начали шептаться, их глаза блестели от желания. Одни в предвкушении того, как сыграет их жизнях, другие в страхе от того, кто окажется целью. Это был не просто азарт — это была игра на выживание. Эти жертвы были не просто фигурами в игре, они стали частью шоу для зрителей, чьи глаза были наполнены азартом. И хотя для них это была просто игра, для тех, кто оказался на проигравшей стороне, это был конец. Публика делала свои ставки, но она никогда не задумывалась о том, что стоит за этими грехами — личные трагедии, карьеры, семьи.
Прицел лег в плечо, как родной. Движение — медленное, точное, будто сама винтовка подсказывала, где остановиться. Перед глазами — второй. Тот, кто пытался спрятать страх за непроницаемым выражением, но мышцы на его шее выдавали правду. Каждый крошечный вздох, каждое дрожание ресниц — всё говорило громче слов. Сквозь полотно ночи, которое охватывало комнату, раздался звук выстрела. Легкий, но смертельный — резкий, безжалостный. И, в тот же момент, один из сидящих мужчин почувствовал, как его жизнь рухнула.
Выстрел не прошел мимо. Он точно попал в цель — в его грех. Грех, который до сих пор был скрыт, но теперь он стал явным, доступным для всех, как холодная судья, произнесла вслух:
— Это твой порок. Ложь и обман — всё, что ты когда-либо скрывал, будет обнародовано.
Проигравший осел, как статуя. Пытался заговорить, но в моём присутствии даже голос предавал. Здесь не было возможности оправдаться. Роль сыграна, маска сброшена, фигура с доски убрана. Грех был разоблачен. Скрипы металлических дверей, когда его проводили за пределы клуба, были почти не слышны. Он пытался бороться, но уже знал: его жизнь будет разрушена. В тот момент, когда правда стала достоянием общественности, его карьеру, его репутацию, его будущее — всё это разлетелось, как мозаика, разваливающаяся на тысячи частей.
Зал наполнился шепотами. Люди начали расходиться, но остались те, кто ждал результатов. Тот, кто проиграл, теперь был на грани уничтожения. Выбор был сдан в руки хакеров, его личные данные, его тайны — всё слилось в СМИ. Поддельные скандалы, ложные обвинения, подставы и компрометирующие материалы заполонили страницы газет и экраны новостей.
Каждый выигравший уходит с деньгами, с уважением и с признанием. Но для тех, чьи поступки были раскрыты, не было спасения. В их мире не было прощения. Игра закончена. Теперь всё зависело от того, кто следующий окажется на месте проигравшего, и чьи темные секреты будут обнародованы. Но в этом мире всё было связано не с тем, кто ты есть, а с тем, какой грех ты скрываешь.
Неожиданно нарушается спокойствие, двери внезапно распахиваются. Все взгляды в зале с интересом поворачиваются к входу, и среди них появляется он — высокий, с характерным спокойствием на лице, но с уверенной походкой. Мужчина шёл сквозь зал с чуть вьющимися чёрными волосами и смуглой кожей. Он был одет в тёмно-синий костюм, почти небрежный, но безупречно сшитый. Галстук — ослаблен, манжеты расстёгнуты. Его походка — ленивое равнодушие крупного зверя, которому всё позволено.
Он не сел к толпе, не направлялся к тем, кто делал ставки.
Стоя на своей позиции, как всегда точно выверенной, сразу уловила его. Нет, он был не из тех, кто приходит ради зрелища или делает ставку ради азарта. В этом мужчине не ощущалось ни капли интереса к правилам. Его появление нарушало привычный порядок, как будто кто-то незаметно подменил сценарий прямо посреди действия. Он остановился в центре зала, не обращая внимания на остальные взгляды, которые были прикованы к нему. Взгляды зрителей липли к нему, но тот в упор их не замечал. Будто всё происходящее вокруг не касалось его вовсе. И всё же, когда взгляд скользнул по фигуре, сердце сжалось. Незнакомое ощущение — почти тревога — промелькнуло, прежде чем разум снова взял верх. Мужчина не делал ставки, не занимал место в игре. Просто стоял. И ждал.