Страница 16 из 17
– Королей не спрашивают, – набычился внучек, – и короли не отвечают.
– Короли и угольщики равно ценны в глазах Создателя, и я именем Его требую ответа. – Альдо был выше собеседника на две головы и младше лет на тридцать, при желании он мог поднять кардинала одной рукой. Не поднял.
– Граф Гонт – предатель, – изрек внук, теребя толстую, впору волкодаву, цепь. – Он покушался на жизнь герцога Эпинэ.
Этого Матильда вынести не смогла. Мевен знал Удо без году неделю, он мог повторять чужие глупости, Мевен, но не Альдо.
– Сбесился? – Если б не гимнеты у двери, вдовица схватила бы внука за шкирку. – Айнсмеллер – кошки с ним, но друзьями не швыряются!
– Удо не друг, – Альдо, надо отдать ему справедливость, говорил спокойно, – и никогда им не был. Он, к твоему сведению, еще и Суза-Муза. Это он нас выставил Леворукий знает кем.
– Сам ты себя выставил, Суза-Муза тебе только зеркало под нос сунул. Любуйся, голубчик! – Только бы не заорать! Только бы не заорать в голос. – И молодец, что сунул, иначе тебя не пропрешь. Глухарь на токовище и то больше соображает!
– Ваше Высокопреосвященство, – глухо бросил Альдо, – мы сказали, вы слышали. Гимнеты вас проводят, а нас ждет Совет.
– Никуда ты не уйдешь, – возвестила Матильда, заступая дорогу. Проклятые юбки пришлись как нельзя кстати, обойти заполонившую проход копну было невозможно.
– Ее Высочество права, – наклонил голову Левий, заходя во фланг. – Разговор не кончен. Вы обвиняете графа Гонта в покушении на жизнь герцога Эпинэ и в том, что он использовал имя Сузы-Музы, но обвинения не есть доказательства. Я настаиваю на разговоре с обвиняемым.
– Нет, – огрызнулся внук. – Это наше дело.
– Да, – вздернул подбородок Его Высокопреосвященство, – власть духовная превыше власти светской, отрицающий это есть еретик, подлежащий отлучению от церкви. Слуги Создателя возносят ввысь верных и праведных, и они же низвергают возгордившихся. Твоей власти, Альдо Ракан, нет и декады, она слаба и слепа, как новорожденный щенок. И ты слеп и слаб.
– Это вы слепы, – сжал кулаки Альдо. – Раканы вернулись навсегда по праву крови. Я рожден анаксом, мне не нужны ваши советы.
– Что ж, – не стал спорить Левий, – в таком случае я покидаю этот город. Непогрешим лишь Эсперадор, а я всего лишь кардинал. Я ошибся, возложив корону на голову еретика и безумца, и готов нести ответ за свою ошибку.
– Хватит дурить! – прошипела Матильда, напрочь позабыв, где она и кто перед ней. Как ни странно, это помогло – внук глубоко вздохнул и улыбнулся. Виновато, как в детстве.
– Ваше Высокопреосвященство, простите меня. Когда человеку веришь как себе, а он предает… Я слишком верил Удо, мы все верили… Его бы никогда не поймали, если б не случайность. Борна застигли за составлением очередного письма Сузы-Музы.
Левий провел большим пальцем по эмалевым крылышкам:
– Я не вижу связи между нападением на Эпинэ и играми графа Медузы.
– Она есть, – скривился Альдо. – Удо сговорился с «висельниками», Робера спасло только чудо и уменье. Он – лучший из известных мне фехтовальщиков.
– Хватит зубы заговаривать, – пошла вперед Матильда. – Может, Удо дурака и валял, но Робера он не трогал!
– Постойте, Ваше Высочество. – Левий просил, как приказывал. – Я хочу знать, на чем держится обвинение.
– Да ни на чем оно не держится, – отмахнулась Матильда, – вранье и есть вранье.
– Ваше Высокопреосвященство. – Глаза Альдо сверкали, но он сдерживался. – Ричард пришел к Гонту не просто так. У него были причины.
– Нашли кого послать, – буркнула принцесса. – Щенка безмозглого!
– Ты не веришь, потому что не хочешь. – Теперь Альдо говорил с ней и только с ней. – Я тебе завидую, ты это можешь, я нет.
– Я не верю, я знаю. Удо на подлость не способен.
– Хорошо. – Рука Альдо сжала ее пальцы. – Но постарайся представить, что отравить нас пытайся Удо. Ты готова простить и это?
– Готова. – До разоренных могил, Айнсмеллера, Доры не простила бы, а сейчас… Если б их с Альдо угробили еще в Агарисе, сколько б жизней уцелело.
– Будь по-твоему, – вздохнул внук, – ничего твоему Удо не будет, но в моей стране ему делать нечего. Лошадь, деньги и провожатых до границы он получит, и до свиданья. Вернется – пусть пеняет на себя.
Глава 5
Ракана (б. Оллария)
400 год К. С. 4-й день Зимних Скал
1
Ликтор ловко сворачивал бумаги и по одной передавал Мевену. Гимнет-капитан складывал подписанные королем свитки в окованный бронзой сундук, которому предстояло быть запечатанным обоими гимнет-капитанами, геренцием и цивильным комендантом. После поимки Медузы Дик полагал предосторожности излишними, но Альдо был обеспокоен больше, чем хотел показать. История с Удо и Салиганом показала, что ни дворец, ни посольская палата не являются безопасным местом.
– Печать наложена, – доложил Мевен.
– Печать наложена. – На Дэвида Рокслея смотреть было страшно, но от отпуска он отказался. Дик графа понимал: служба отвлекала от мыслей о погибшем брате и собственном бессилии.
– Печать наложена. – Геренций Врогг напоминал подслеповатого хомяка, но сюзерен был им доволен. В чем, в чем, а в документах барсинский ординар разбирался.
Врогг обеими руками поднял книгу-реестр и водрузил на подставку. Пора! Дик поднялся, стараясь не глядеть по сторонам. Он еще не привык, что в его честь ударяют в пол древками алебард, хоть это и было приятно. «Золото, меч, закон и этикет суть четыре камня, на которых стоит государство». Так писал Теотан Уэртский, над трудами которого сюзерен дневал и ночевал.
Врогг раскрыл свой фолиант на нужной странице и с поклоном отступил. Еще вчера Дикон не глядя приложил бы печать, но Медуза-Борн научил не доверять никому, кроме сюзерена и себя. Ричард пробежал глазами опись разобранных дел – все было в порядке. Перо легко скользнуло по бумаге, оставив черно-синий след. Затем пришла очередь сундука.
– Печать наложена. – Юноша отнял перстень, оставив на белом королевском воске надорского вепря. – Да исполнится воля государя!
– Совет окончен, – устало объявил Альдо. – Мы отпускаем геренция и ординаров.
Врогг поклонился и захлопнул книгу, двое гимнетов подхватили вместилище документов за бронзовые ручки, еще двое распахнули двери. Геренций и ликторы вышли следом, за ними потянулись ординары во главе с косым Краклом. Скамьи стремительно пустели – как же мало осталось в Талиге древней крови! Его Величество сжал подлокотники:
– Эории Талига, мы должны сообщить вам весть, которая изрядно нас огорчила. Граф Гонт оказался недостоин своего титула и своих предков. Он был застигнут на месте преступления, его вина полностью доказана.
Преступник подлежит суду и казни, однако мы не можем забыть о былой верности Гонтов и о том, что Удо Борн оказал нам и Талигойе неоценимую услугу, разыскав раненного в бою с войсками узурпатора герцога Окделла. Учитывая ходатайство Его Высокопреосвященства Левия и Ее Высочества Матильды Алатской, мы оставляем Удо Борну жизнь и приговариваем его к пожизненному изгнанию с лишением титула и дарованной нами собственности.
Удо Борн сегодня же навсегда покинет Талигойю, и ни он сам, ни его потомство не пересекут границу под страхом немедленной смерти. Мы же во имя чести эориев велим по возможности избегать разговоров о его преступлении. Герб Гонтов мы передадим ближайшему из потомков казненного узурпаторами Рутгерта Гонта.
И пусть наша мягкость в отношении Удо Борна не станет соблазном для прочих. Тот, кто оскорбит своего короля и поднимет руку на наших верных вассалов, умрет, какими бы ни были его предыдущие заслуги и кто бы за него ни просил. Да будет так, а теперь все, кроме герцога Окделла, свободны.