Страница 2 из 35
– Встать! – голос полковника прозвучал холодно и жестко.
Кай встал по стойке “смирно”.
– Кто это сделал? – смотря в глаза Каю, спросил Пётр Иванович.
Кай догадался, что Фрол не стал говорить, кто его избил. Почему? Наверное, не хотел, чтобы все считали, что он слабак и закладывает тех, с кем не смог справиться силой.
– Я нашел Фрола на заднем дворе недостроенной казармы и привёз его в госпиталь. Больше мне добавить нечего.
– Значит, не хочешь говорить? Этих уродов прикрываешь?! Я-то знаю, кто против Фрола зуб точил! Ну ничего, я до них ещё доберусь.
Все молчали. Пётр Иванович приблизился к Каю.
– Наглый мальчишка! Думаешь, ты здесь неприкосновенный?! Думаешь, тебе все позволено?! Я сыт твоими выходками и твоим поведением! Я на тебя управу найду!
Пётр Иванович несколько раз прошелся мимо не проронившего ни слова Кая.
– Оружие сдать. Ты арестован. Окопы копать будешь, тебе это на пользу пойдет. А то чересчур зазнаваться стал.
Пётр Иванович повернулся к лейтенанту Ивченко:
– Арестованного в карцер, завтра под конвоем - на принудительные работы. И так каждый день, пока я не скажу, что хватит!
Полковник и его помощники пошли по коридору в сторону выхода.
Лейтенант Ивченко позвал охрану, забрал из рук Кая пистолет и его портупею и, гнусно улыбаясь, показал ему на выход.
Его отвели в одиночную камеру. Ему было не привыкать ночевать в таких. Скорчившись в позе эмбриона на жесткой кровати, он заснул.
Рано утром Кая подняли и под конвоем повели через весь гарнизон на принудительные работы. В дальней части гарнизона копали оборонительные окопы. Дали лопату, и он приступил к делу.
Иногда физический труд, тем более такой монотонный, как бросание земли с места на место, приносил спокойствие в мысли и внутреннюю гармонию. Поэтому он до обеда пребывал в состоянии погружения в нирвану, не замечая ни палящих лучей солнца, ни жары, ни того, что его ладони сбились в кровь от грубого черенка лопаты.
***
Себастьян все утро думал о Кае, о том, как он вчера просто сидел, отвернувшись, закрывая уши, чтобы не слышать звуки ударов. Тогда Себастьяну так хотелось подойти к нему, ведь он понимал, почему Кай закрывает уши – слишком хорошо он знал эти удары, помнил их на своем теле. Себастьяна мучила совесть, но он не мог вчера вести себя по-другому. Его люди должны чувствовать его власть и силу. Он не может быть таким человечным, как Кай.
В помещение, где он сейчас сидел с пацанами, быстро вошёл Шер с озадаченным лицом.
– Кая арестовали вчера в госпитале. Он туда Фрола привёз. У Фрола несколько рёбер сломаны.
– Хвати про Фрола! Что с Каем?! – перебил его Себастьян.
– В госпиталь всё начальство приехало. Потом Кая на ночь в одиночку посадили, а с утра повели окопы рыть. Он их там сейчас и роет.
– Он нас прикрыл. Все на себя взял, – угрюмо сказал Себастьян.
– Откуда ты знаешь? – Шер смотрел на Себастьяна.
– Если бы про нас сказал, нас бы еще вчера всех взяли. Мы бы вместо него в одиночки сидели, – Себастьян нервно прошелся по комнате, – он нас прикрыл. Что ты еще узнал? Как долго ему копать?
– Ничего определённого. Говорят, вчера полковник так орал на него, что стены тряслись. Короче, пока батяня гнев на милость не сменит, он будет копать.
– Кто там из наших?
– Там полно наших, они хотели не дать ему копать, но с утра там руководство было. Говорят, после обеда все уйдут, тогда Каю наши пацаны копать не дадут. Будет так сидеть, отдыхать. Они за него покапают.
– Сейчас там есть кто из руководства?
– Вроде уже нет, – ответил Шер.
– Тогда поехали к нему.
Себастьян пошел к выходу, ребята последовали за ним.
Шер еще раз связался со своими, и те подтвердили, что никого из руководства уже нет. Они спокойно подъехали к месту, где велись земляные работы, и вышли из машин.
У Кая уже отобрали лопату. Хотя он и не хотел отдавать, но видел, что пререкаться бессмысленно - пацаны не дадут ему больше копать, сами всё за него сделают.
Он сидел в тени, держа руки на весу, ладонями вниз.
Себастьян быстро подошел и схватив руки Кая, перевернул его ладони – они были содраны и кровоточили.
– Так всегда бывает. Я всегда сдираю ладони, как только начинаю копать, – как бы извиняющимся тоном сказал Кай, видя расстроенное лицо Себастьяна.
– Твои руки не предназначены для этого, – Себастьян развернулся к застывшим пацанам, – что стоите, аптечку из машины принесите и воду.
Кай попытался сопротивляться, но Себастьян сам промыл ему ладони и, обработав антисептиком, стал забинтовывать.
– Извини за вчерашнее, – не поднимая глаз и продолжая перевязывать руки Кая, сказал Себастьян.
– За что? Вы же не меня били.
– Я видел, как ты уши закрывал…
– Да, это неприятные воспоминания, когда слышишь эти звуки ударов.
– На сколько тебя сюда определили?
– Не знаю. Вчера полковник был очень зол.
Себастьян, наконец, закончил с руками Кая:
– Закурить хочешь?
– Да.
Он поднес пламя зажигалки к сигарете Кая.
– Ребят, за едой съездите! – отдал он распоряжения, несмотря на протест Кая, – Будешь есть. Или ты хочешь казенную баланду хлебать, какую тебе положено?
Кай мотнул головой. Даже не чувствуя вкус, но видя то, чем кормят штрафников, у него отпадало всякое желание это есть.
– Зря вы с Фролом так поступили.
Кай не мог этого не сказать.
– Не зря. Проучили урода! – гордо бросил Шер.
– Проучили вы меня, Фрол сейчас в больничной палате прохлаждается.
– Сам виноват. Зачем полез?
– А если бы он от побоев там умер? Ведь всё равно все знают, кто его бил, - Кай стряхнул пепел с сигареты.
Шер не нашёлся, что сказать. Себастьян тоже молчал, потом он вспомнил об основном:
– До тебя Прохор так и не может дозвониться всё это время.
– Да, я видел, что он звонил. Но ты же сам знаешь, всё это время постоянные выезды. Там не поговоришь, а приезжал и уже не помнил о его звонке, засыпал. Ну, расскажи, что он говорит – как он там? – глаза Кая загорелись от воспоминаний о друге.
– Расскажу, но сначала о главном: он расширяется и сюда своих представителей хочет прислать, вернее, в Камрат. Это, вроде как, его люди. Главного Лавр зовут, и там ещё ребятки с ним. В общем, я здесь, Лавр в Камрате, Прохор в Москве. Сеть хорошая налаживается. Поставки регулярные. Ну а ты основной во всем – сам понимаешь.
Кай посмотрел на Себастьяна.
«Да, конечно у них время есть во все это играться, сеть налаживать, поставки. А он за последнее время только и мотался на выезды, перестрелки, тряска на БТР, сидение в засадах и опять глотание пыли…»
Все эти дела Прохора не нравились Каю, но он не мог перечить другу.
– Давай, подробнее рассказывай, – Кай облокотился о земляную насыпь, понимая, что нужно еще вникать и в эти замуты: что, куда, кто и как будет поставлять.
Себастьян пробыл с ним до вечера. Сначала подробно рассказал о том, что говорил Прохор. Потом привезли еду, он проследил, чтобы Кай поел. Затем они стали обсуждать и корректировать план Прохора по курьерам, так как Прохор все это планировал из Москвы, а особенности здешних традиций знал только Кай.
Вечером Себастьян и ребята уехали, могло вернуться начальство.
Кая под охраной повели обратно. Еще одна его ночь прошла на жесткой койке в одиночной камере. На следующие утро все повторилось в точности, как и в предыдущий день. В первую половину дня он усиленно копал окопы, так как рядом стояло начальство и наблюдало за выполнением приказа полковника, затем начальство уехало, зато приехал Себастьян и его ребята.
Себастьян сразу пришел с аптечкой и, толкнув Кая на скамейку, стал аккуратно разбинтовывать спёкшиеся от крови и грязи бинты с его рук. Кай молча наблюдал за этим трогательным действием. После перебинтовки рук его покормили и дали выпить.
Остаток дня он провёл в их компании, они звонили Прохору и продолжали корректировать его план, точки пересечения курьеров, тайники и тропы, по которым они будут идти.