Страница 4 из 33
Сам В. В. Сорокин в той же книге, но на другой странице, пишет об этом, противореча собственному предыдущему высказыванию: «По отношению к правовой жизни правовая система выполняет организующую роль. С точки зрения внутренней организации правовой жизни, заметим, что ее нельзя причислять к разряду систем, ибо она включает и не упорядоченные явления и процессы, а также компоненты, лишенные взаимных системных связей. Понятие правовой жизни позволяет охватить конгломерат правовых проявлений в несистемном виде. Термин «правовая жизнь» имеет право на существование как наиболее широкая общетеоретическая категория, обнимающая собой всю сферу бытия права»[34].
Во вступительной статье к книге Ж. Карбонье «Юридическая социология» В. А. Туманов точно подметил нюансы отличия правовой системы от правовой жизни общества. В частности, он писал: «Ж. Карбонье посвящает правовой системе целый подраздел главы второй. Хотя автор исходит из верной посылки о том, что для социологии права правовая система – это не что иное, чем аналогичное понятие в теории позитивного права или в сравнительном правоведении, тем не менее его социологическая система права предстает как весьма расплывчатое образование. Перед нами не столько правовая система, сколько конгломерат явлений правовой жизни общества (выделено мною. – А. М.), их перечисление без уяснения системообразующих факторов и необходимых внутренних связей, которые и делают систему целостным единством»[35].
Об этом практически пишут и Н. Н. Вопленко, и В. А. Рудковский, когда подчеркивают, что «понятие правовой системы охватывает круг явлений правовой жизни общества, которые находятся между собой в состоянии определенной системной связанности как элементы единой национальной системы, существующей на основе принципов целостности и упорядоченности. Здесь нет места для случайных и непредсказуемых явлений. По общему правилу правовая система – гармоничный продукт внутренних закономерностей общественного развития, что и определяет ее понятийную ценность. Однако сводить всю реальную практику правового бытия к системно-структурной упорядоченности вряд ли оправданно. Поэтому понятие «правовая жизнь общества» перекрывает своим объемом и качественной характеристикой мир правовых явлений, как системно взаимосвязанных, так и находящихся в состоянии хаоса, неупорядоченности, случайности и т. д. Системность и суммативность в равной мере присущи данному понятию. И это, думается, оправдывает существующую дискуссию о его содержании и категориальном статусе»[36].
Что же касается структуры категории правовой системы, то нацеленность ее разработчиков на то, чтобы данная система включала в себя «всю совокупность юридических явлений общества»[37], была преждевременной, отражала определенный первоначальный этап в исследовании рассматриваемого явления. Но потом, как это обычно и бывает, приходит более четкое понимание и все встает на свои места.
Следует отметить тот факт, что до конца 90-х годов XX столетия под правовой системой понимали в основном упорядоченную совокупность лишь позитивных юридических явлений. О негативных (но не противоправных) элементах стали писать относительно недавно и то во многом «под давлением» вводимой категории «правовая жизнь», которая как раз и содержит негативные (в том числе и противоправные) начала, как свою неизбежную составную часть.
Более того, специалисты, исследующие правовую систему, негативным ее моментам практически не уделяют должного внимание, считая, что достаточно говорить лишь о некоторых, «которые неотъемлемо характеризуют элемент правовой системы как необходимую, функциональную единицу системы и составляют ее непосредственное содержание. К негативным явлениям… можно отнести пробельность права, правовой нигилизм, множественность и противоречивость источников права и т. д.». Другие же «негативные правовые явления (правонарушения и т. п.) на роль необходимых, функциональных единиц правовой системы явно не подходят»[38].
Итак, понятие правовой системы включать все юридические явления не в состоянии, оно явно не справляется с этой задачей, и не способно без ущерба «для себя» содержать названный объем элементов. Отсюда «зависает в воздухе» и следующий тезис. «Довод, – отмечает Н. И. Матузов, – согласно которому правовая система якобы оставляет за своими рамками негативные процессы и поэтому нужна более широкая категория, которая отражала бы не только положительное, но и отрицательное начало, также несостоятелен, поскольку и правовая система воспринимается наукой, общественным мнением, гражданами, другими субъектами не иначе как со всеми ее недостатками и изъянами, плюсами и минусами, «положительными и отрицательными началами», а вовсе не в рафинированном виде»[39].
Поэтому и нужна более широкая категория, вбирающая в себя не только отдельные «избранные» недостатки и изъяны, а всю юридическую тотальность, поделенную на два противоположных сегмента: позитивную, правомерную («световую») и негативную, противоправную, в том числе и преступную («теневую»), выступающими в качестве своеобразных антиподов. Иначе полноценный анализ юридической жизни общества провести не удастся. Требуется «выход» именно на предельно крупные и одновременно отрицающие друг друга подразделения нашей юридической действительности, чтобы показать их масштабное взаимодействие, «взаимопереходы» и «переливы» друг в друга (например, легализацию и делегализацию, криминализацию и декриминализацию и т. д.).
Как известно, согласно диалектике, чтобы «анализ позволил выявить природу самого объекта, надо доводить его расчленение до обнаружения не только различных, но и противоположных компонентов… Дело в том, что противоположность есть крайняя степень различия, поэтому только различие, доведенное до противоположности, является законченным (завершенным). При этом особый интерес представляет выявление таких противоположностей, которые противоречат друг другу и потому исключают всякое (существующее наряду с ними) третье. Таким образом, только «расщепление» объекта на противоположности обеспечивает наибольшую полноту и глубину анализа»[40].
Другими словами, позитивная и негативная части правовой жизни общества – это два явления, которые не могут быть поняты одно без другого, ибо каждое из них предполагает противоположное. Основательно проанализировать позитивную (правомерную) жизнь возможно лишь на фоне негативной (противоправной) жизни и в рамках общего понятия «правовая жизнь». Правильно отмечается в литературе, что «исследование нормального состояния любой системы не может быть ограничено ее рамками, выведено только из нее самой, вне связи с системами более высокого порядка. Сущность аномалий организма не может быть выявлена без рассмотрения той функции, которую они играют в развитии вида в целом, т. е. без обращения к более широкой системе связей, в которую эти образования включены как элементы и относятся как часть к целому»[41].
К тому же позитивные («свет») и негативные («тень») составляющие правовой жизни можно рассматривать как парные юридические категории, ибо они:
1) выражают некое юридическое целое, выступая двумя противоположностями соответственно со знаками «плюс» и «минус»;
2) диалектически связаны между собой (изменения в одной составляющей правовой жизни ведет к изменениям в другой), что проявляется в специфических «взаимопереливах», «взаимопереходах» позитивных сегментов в негативные и наоборот;
3) выступают двумя обобщающими компонентами, вбирающими в себя разнополярные, но относящиеся к праву, явления;
34
Сорокин В. В. Правовая система переходного периода: теоретические проблемы. М., 2003. С. 63–64.
35
Туманов В. А. Вступительная статья к книге Ж. Карбонье «Юридическая социология». Благовещенск, 1998. С. 14.
36
Вопленко Н. Н., Рудковский В. А. Указ. соч. С. 250–251.
37
Матузов Н. И. Правовая система развитого социализма // Советское государство и право. 1983. № 1. С. 18.
38
Сорокин В. В. Указ. соч. С. 31, 30.
39
Матузов Н. И. Правовая жизнь как объект научного исследования. С. 22–23.
40
Материалистическая диалектика / отв. ред. Ф. Ф. Вяккерев (в пяти томах). Т. 1. М., 1981. С. 24.
41
Там же. С. 287.