Стихотворения

Май пятьдесят второго года. По Красной площади иду. И встал у Спасской,    возле входа, У часового    на виду. И — тишина.    Но, тишь сметая, Гремит    в брусчатку и гудрон, Из-за собора    вылетая, Кавалерийский    эскадрон. Когда есть танки,    конный гром Зачем тут —    в пятьдесят втором? Качает    главами      «Василий»… И видим —    я и он —      одно: Таких шинелей    не носили На этой площади    давно… Бойцы в папахах    с лентой красной, И нет погонов    на плечах. У командира    профиль властный И — Революция    в очах! Смотри!    Да это — киносъемки! Как в легендарную    страну, Актеры —    молоды и громки — Летят    в гражданскую войну. (…Услышат Ленина —    живого, А там — на фронт им,    на вокзал.) — Искусство    опоздало снова… — Себе я    с горечью сказал… Но столько было    в этом сходства С полетом    ленинских      бойцов, В летящих лицах —    благородства И вдохновенности    борцов, Что, как участники    живые, Мы принимали —    как тогда! (Кто — не впервые,    кто — впервые) — Те    гениальные года. Не возвратить    те дни      и страсти, — Как возвращаем    поезда. И все ж    искусство — в нашей власти! А с ним —    и в давнее езда! Влюбись в свой век —    люби не постно — А как за пламенем    влекись! Искусство!    Никогда не поздно! Играй, актер,    светло и грозно! Колдуй, перо!    Волшебствуй, кисть!

1958–1969

«Это как-то само получилось собой…»

Это как-то само    получилось собой, Как счастливый итог    и дорог и дерзаний: В Казахстане — я свой.    И в Башкирии — свой, И в Москве — не чужой.    Кровно свой — и в Казани. И буряту я — брат,    я летал за Байкал, Переводчик и друг    я      поэтам Якутска. Но особо люблю    главный край свой — Урал Я, рожденный    в орлином гнезде Златоуста. Я богат городами,    и видно друзьям, Что богатство такое    поэтам полезно. Да, богатством    я не уступаю князьям, Собиравшим владенья    рукою железной. Я ведь тоже в душе —    собиратель земель, Их восторженный    любящий объединитель. Только в мыслях держу    не державную цель, Ни земель    и ни дум      никакой не властитель. Согласятся друзья,    согласится семья — Это чувство мое    не подсказано книгой: Сыном дружбы народов    считаю себя, Сыном братства народов    отчизны великой. Потому и — парю,    потому и — пою, И хочу одного,    озаряясь любовью: Довести до страны    благодарность свою, Благодарную    честную песню      сыновью.

1972

«Я прикасался и к восторгам…»

Я прикасался и к восторгам. Я и проклятьям не был чужд. Я прикасался и к высотам. Любил и площади и глушь. Я знал Героев, и Поэтов, И Полководцев, и Вождей, Какие чувства — не изведав — Оставлю на Земле Людей? Мы, пережившие свой возраст И не уставшие совсем, Мы, пережившие свой возглас Восторгов юных перед всем, Глядим на листья и знамена, Внимаем песням и словам, И любим землю умудренно, И молча завещаем вам.

1969

«Я не люблю усталых рассуждений…»

Я не люблю усталых рассуждений О бренности земного бытия. Нет, нет, друзья, мы не пройдем, как тени (И вы, и с вами, может быть, и я). Земной любви обязана рожденьем, По жизни гордо шествуй, жизнь моя! Над нами спутник мчится подтверждением Небренности земного бытия. Я соглашусь, лишь все свершив земное, Свой факел человеческий и власть Тем передать, кто в жизнь придет за мною, И в вечности, как в млечности, пропасть.