Шахнаме. Том 1

[Приключение второе] [Ростем находит источник] Дорогу он видит и мчится вперед, Не ведая, что на пути его ждет. Безводная степь, изнуряющий зной — Испечься тут впору и птице степной. Сжигают пустыню потоки лучей, Сказал бы ты, стелется пламя по ней. От зноя и жажды скакун изнемог, И вымолвить слова не может седок. С коня соскочил и, как будто в бреду, 11660 Бредет и шатается он на ходу. В зыбучих песках ни тропы, ни пути; Он видит — спасенья нигде не найти И молит: «О правый, святой Судия! Взываю к Тебе, Избавителю, я. Коль труд мой усердный угоден Тебе, Я счастьем великим обязан судьбе. Я к цели, все силы собрав, устремлюсь, Чтоб смерти избег венценосный Кавус, Чтоб витязи наши из вражьих когтей 11670 Ушли невредимы по воле Твоей. Ты грешникам бедным грехи отпусти, Рабов твоих, кару понесших, прости!» Так молвил и рухнул на землю в тоске Могучий герой. На горячем песке, С запекшимся ртом, неподвижен и нем, Лежит, изнывая от жажды, Ростем. Вдруг мимо лишенного сил смельчака Косуля промчалась, стройна и легка. Объят изумленьем, подумал герой: 11680 «Ужели поблизости есть водопой? Нет, это должно быть всевышний Творец Мне милость Свою ниспослал, наконец». Все силы, на меч опершись, он собрал, По воле йездановой на ноги встал. Бредет за косулей, одною рукой Сжимая свой меч, а поводья — другой. Вдруг в сердце пустыни сверкнула вода, Косуля свой бег устремила туда. Могучий, глаза к небесам обратив, 11690 Промолвил: «О Ты, что велик и правдив! Косули уже у ручья не видать, Твой промысел это, Твоя благодать». Под бременем тяжким кручин и забот Йездану молись, Он твой верный оплот. А кто от Владыки, создавшего свет, Душой отвратится, в том разума нет. Живительной влаги Ростем напился И молвил: «Косуля моя! Небеса Тебя да хранят от безжалостных псов 11700 Пасись средь зеленых лугов и лесов! Стрелок, что мишенью тебя изберет, Пусть лук изломает, с досады умрет! Тобой богатырь слонотелый спасен, А ждал уже смертного савана он. Его не вмещала драконова пасть, А в зубы шакалу пришлось бы попасть. И весть полетела бы к недругам всем, Что в клочья растерзан воитель Ростем». Как только его отзвучала хвала, 11710 Избавил он Рехша от ноши седла, Омыл ему тело прозрачной водой, И тот засиял, словно луч золотой. Коня напоив и наполнив колчан, Охотиться вышел боец-великан; Онагра, большого, как слон, повалил, Сняв кожу, на части его разделил, И жаркий, как солнце, костер он разжег, И тушу обмыл и на углях испек. Уселся и всласть пировать принялся, 11720 Отламывать кости, жевать принялся. Затем из ключа напился он опять, И тут захотелось Могучему спать. Горячему Рехшу промолвил Ростем: «Ни с кем не дерись, не дружись ты ни с кем. Коль явится недруг, меня разбуди, Один против дивов и львов не ходи». Замолк и уснул богатырь у огня, Пастись до рассвета оставив коня. [Приключение третье] [Битва Ростема с драконом] Средь ночи примчался свирепый дракон, 11730 Которого мог устрашиться и слон. Он в зарослях этих давно обитал, Такого и див бы тревожить не стал. Глядит: богатырь, что сильнее слона, Уснул, расседлав своего скакуна. Дракон изумленьем невольным объят: Кто счел безопасным убежищем ад? В пустыни и в дебри той страшной страны Еще не вторгались ни львы ни слоны. А кто приходил, забывая про страх, 11740 Тот смерть находил у дракона в тисках. Змей к Рехшу летит, изрыгая огонь, И тотчас к хозяину кинулся конь, Бьет в землю копытом и машет хвостом, Разносится ржанье его, словно гром. Могучий проснулся от мирного сна, В нем яростью лютой душа зажжена. Внимательно все оглядел он вокруг, Но чудище лютое сгинуло вдруг. Стал витязь рассерженный Рехша бранить — 11750 «Как смел понапрасну меня разбудить!» Улегся, но лишь одолел его сон, Опять появился из мрака дракон. Конь снова к Ростему летит впопыхах, И ржет, и копытами роет он прах. И снова вскочил пробужденный смельчак. От гнева лицо запылало, как мак; Вокруг осмотрелся, но тьма лишь одна Его обступала, глуха и черна. Он зоркому, верному крикнул коню: 11760 «С чего это ночь приравнял ты ко дню! Что гонишь ты сон от очей моих прочь! Иль бодрствовать мне ты прикажешь всю ночь? Коль снова подобный поднимешь ты гром, Тебя обезглавлю я острым мечом, В доспехах и с тяжкою палицей сам Я пеший пойду по полям и лесам. Сказал я: увидишь ты зверя — тотчас Его сокрушу я, на зов твой примчась. Сказал: понапрасну меня не буди, 11770 Вдали моего пробуждения жди!» И вновь умолкает он, скованный сном. А панцирь из шкур даже ночью на нем[352]. Вновь видит дракона свирепого конь: Из пасти разинутой пышет огонь. Рехш кинулся в бегство, но богатыря Не тронул, боясь разбудить его зря. Что делать, не знал он, вдвойне устрашен: Коню и Ростем угрожал и дракон. Но все ж господина любя, не стерпел,  11780 К уснувшему вовремя он подоспел. Прах роет копытом, и ржет, и храпит, Земля затрещала от мощных копыт. Ростем, пробудившись от сладкого сна, Хотел уже ринуться на скакуна. Но змея, по воле Творца, на сей раз Не скрыла земля от ростемовых глаз. Могучий во тьме различить его смог; Он выхватил свой закаленный клинок. Как вешней порою раскат громовой 11790 Клич грянул — и с чудищем бьется герой. Дракону он крикнул: «Эй, ты, назовись![353] В обличье своем настоящем явись! Нечистое тело с душой разлучу, Но кто ты, сначала узнать я хочу». Свирепый дракон отвечает ему: «От пасти моей не спастись никому! Пустыня от края до края моя, Землею и воздухом властвую я. Орел залететь не дерзает сюда, 11800 Сюда заглянуть не посмеет звезда. А ты-то откуда, тебя-то как звать? Заплачет твоя неутешная мать!» Могучий в ответ: «Я — воитель Ростем, Отец мой — Дестан, предки — Сам и Нейрем. Могучую рать заменяю один, На Рехше я мчусь среди гор и долин. Узнаешь, в тисках у меня каково, Дождался ты нынче конца своего!» Схватился с Ростемом свирепый дракон 11810 И верх было взял над воителем он. Но Рехш, увидав, что неистовый змей Обвил исполина, опору царей, — Ушами прядет и кидается в бой; Дракона терзает он с силой такой, Как мог бы терзать его яростный лев. Дивится Ростем, дух надеждой согрев. Поганую голову снес он мечом. Кровь злого дракона забила ключом, Вокруг разливаясь: луг, поле и ров — 11820 Все разом окутал багровый покров. И рухнул дракон и долину укрыл Громадою черных раскинутых крыл. Творца помянул в изумленье Ростем, На чудище страшное глядя. Затем Подумал герой, кровь смывая с лица, Что все совершается волей Творца. «Владыка всеведущий!—вымолвил он,— Я знаньем и силой Тобой наделен. Драконов и тигров гублю я мечом, 11830 И Нил, и пустыня — мне все нипочем. Будь много иль мало врагов — все равно, Им пасть от ударов моих суждено». вернуться

352

Для наименования боевого одеяния Ростема в оригинале используется специальный термин бабр-е бейан. Это — панцирь из шкур барса или леопарда, шлем в форме головы зверя.

вернуться

353

В «Шахнаме» витязи обычно начинают бой даже с драконами с вопросов о противнике и с самовосхваления в целях устрашения врагов. Это — общепринятый эпический прием (ср., например, русские былины, песни, диалоги героев Илиады).