Страница 4 из 35
Пространство Всемирного торгового центра представлялось столь же совершенным и организованным, сколь беспорядочным и вечно недостроенным – несмотря на шахматную разлинованность улиц – оставался сам город. И если, как пишет Фуко, квинтэссенцией «другого пространства» служит корабль:
…плавучий кусок пространства, место без места, которое живет само собой, будучи замкнутым на себе и в то же время предоставленным бесконечности моря, и которое плывет из порта в порт, от посадки к посадке, от одного публичного дома к другому, плывет в колонии, чтобы искать, какие превосходные драгоценности сокрыты в их садах[31],
то Нью-Йорк – это и корабль, и порт, то есть и средство передвижения, и место прибытия, конечный пункт. Не случайно башни-близнецы часто сравнивались с трубами гигантского корабля, которым является Манхэттен, а трагедия 9/11 – с кораблекрушением[32]. Но, если тонет корабль, это не означает, что вместе с ним исчезает и порт. В этот порт приходят новые корабли, а на месте разрушенных башен уже построены новые небоскребы, хотя и в ином архитектурном стиле. И если на протяжении трети века башни-близнецы воплощали едва ли не все главные принципы гетеротопии, то их разрушение можно принять за крах этих принципов, а вместе с ним – и за конец эпохи постмодернизма:
С <…> хронологической точностью можно констатировать, что в 10 часов 28 минут 11 сентября 2001-го, с крушением двух башен Всемирного торгового центра, воплотивших в себе мощь и блеск глобального капитала, закончилась эпоха постмодернизма. <…> Реальность, подлинность, единственность – категории, которыми было принято пренебрегать в поэтике постмодернизма, основанной на повторе и игре цитат, на взаимоотражении подобий, – жестоко за себя отомстили[33].
Стихи поэтов русской и восточноевропейской диаспоры о Нью-Йорке после 9/11 свидетельствуют о пограничности трагедии, разыгравшейся в городе, который всегда воплощал в себе границу между Старым и Новым светом, между прошлым и будущим – границу, локализованную в конкретном пространстве, но спроецированную на историю и частные биографии. Эти события актуализировали целый ряд мотивов и образов, всегда имплицитно присутствовавших в мифологии города, и подтолкнули многих поэтов к их переосмыслению.
В стихотворении «Сентябрь в Нью-Йорке» Андрей Грицман пишет о «поле сердец», «проросших» из-под руин наутро после трагедии[34], отсылая читателя не только к расклеенным по городу фотографиям пропавших и погибших, но и к Евангелию: «Если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин. 12: 24). В стихотворении Хельги Ольшванг «Новый свет» перестает быть «новым», а «тот свет» становится ближе и ощутимее:
И все же знаком отличия Нью-Йорка от других городов является его способность к постоянному самообновлению. По словам де Серто, сохраняющим силу даже после 9/11, Нью-Йорк «так и не научился искусству стареть, играя со своим прошлым. Его настоящее ежечасно создает себя, отбрасывая прежние достижения и бросая вызов будущему»[36]. Мало какой другой город так часто «разрушался» и «погибал» – не столько на страницах книг, сколько на киноэкране, в жанре научной фантастики и фильма-катастрофы. При этом, согласно Нериюсу Милерюсу, Нью-Йорк «является одним из немногих используемых в жанре катастрофы городов, в котором глобальный уровень катастрофы зачастую «заземляется» на конкретную, узнаваемую для горожанина улицу, конкретный мост или изгиб реки»[37]. И хотя в фильмах до сентября 2001 года башни-близнецы разрушались не чаще других знаковых сооружений города (например, Эмпайр-стейт-билдинг в фильме «Кин-Конг»), 9/11 «в сущности <…> есть не что иное, как символическое повторение многих сюжетов фильмов-катастроф. В реальном городском пространстве произошел повтор, актуализировавший не настоящее города, а сценарий, который до того считался связанным с возможным будущим»[38]. Можно добавить, что если в основе жанра научной фантастики лежит проекция будущего на настоящее, то поэзия и литература дополняют городскую эсхатологию третьим измерением – элементами мифического или исторического прошлого. Соприкасаясь с настоящим и будущим, прошлое выходит за рамки истории и становится мифом. Вероятно, отсюда – тенденция сравнивать Нью-Йорк не столько с другими реальными географическими локусами, сколько с мифическими (библейскими) городами, такими как разрушенный Вавилон. Нью-Йорк в кино и литературе принадлежит не столько истории, сколько области мифа, используемой, в частности, для осмысления исторических событий, едва ли поддающихся объяснению. Что как не миф может объяснить эстетику города, которая «попирает законы школьной геометрии» и «издевается над земным притяжением»[39]?
В стихах поэтов диаспоры о 9/11 звучит мотив своеобразного узнавания и даже некоей закономерности трагедии в городе, заранее «отрепетировавшем» свою смерть. Задолго до 9/11 Марина Георгадзе в цикле с характерным названием «Déja vu» (1992) напоминает об участи библейского Вавилона (сравнение Нью-Йорка как города будущего с Вавилоном, разрушенным в мифическом прошлом, семантизируется здесь в рифме «башни – вчерашний»):
Представление о Нью-Йорке как о городе, постоянно находящемся в движении, звучит в ее более позднем стихотворении, как бы срисованном с натуры из окон больницы св. Винсента, где Георгадзе лечилась от рака. Башни-близнецы – это ноги города-гиганта, а два синих луча, зажженных в память о них, – протезы, причиняющие фантомную боль:
Наконец, в другом стихотворении Георгадзе город также персонифицируется и отождествляется со стариком-ивалидом, лишившимся ног, но физическая травма здесь перерастает в лингвистическую:
31
Фуко М. Интеллектуалы и власть. С. 204.
32
Например, в стихотворении «Катастрофа в Торговом центре» Евгении Димер: «Внезапно раздался над городом взрыв. / От боли взревел небоскреб-великан, / Как в море корабль, в непроглядный туман / На рифы подводные вдруг наскочив» (Евгения Димер. Здесь даже камни говорят. Нью-Йорк: Изд-во Клуба русских писателей Нью-Йорка, 2001. С. 21). Сравнение Манхэттена с кораблем встречается, в частности, у Довлатова: «Здесь нет ощущения места. Есть чувство корабля, набитого миллионами пассажиров» (Довлатов. Речь без повода – или колонки редактора. С. 58).
33
Эпштейн М. Все эссе. Т. 2. Из Америки. Екатеринбург: У-Фактория, 2005. С. 477–478.
34
Грицман А. Вариации на тему. Избранные стихотворения и поэмы. М.: Время, 2009. С. 52.
35
Ольшванг Х. Тростник. Книга стихотворений. СПб.: Пушкинский фонд, 2003. С. 7.
36
Certeau M. de. The Practice of Everyday Life. P. 91.
37
Милерюс Н. Город как модель для катастрофы: между «реальным» и «воображаемым» // Неприкосновенный запас. 2010. № 2. С. 200.
38
Там же. С. 213.
39
Довлатов С. Речь без повода – или колонки редактора. С. 57–58.
40
Георгадзе М. Маршрут. Рассказы, стихи, переводы. Нью-Йорк: Слово / Word, 1998. С. 138.
41
Георгадзе М… Я взошла на горы Сан-Бруно… Нью-Йорк: Слово / Word, 2007. С. 159.
42
Георгадзе М. Я взошла на горы Сан-Бруно… Нью-Йорк: Слово / Word, 2007. С. 161–162.