Страница 29 из 73
- Так мы больше встречаться не будем?
- Нет, не стоит.
- Но я же люблю тебя, - сказал Женя униженно.
Зоя уже топала к трамваю. Женя долго стоял, смотрел ей вослед. А может она вернется или хотя бы повернет голову, чтоб мысленно сказать: "До свиданье". Он стоял в оцепенении около десяти минут, но его возлюбленная скрылась из виду, и растворилась в ночной мгле.
" Любовь зла, -думал он, переплетая ногами, по направлению к своей казарме. - Черта полюбишь, а он будет тебе ангелом казаться и никто не сможет переубедить тебя в обратном. Я знаю, что она не та, за кого я ее принимаю, но я ничего не могу поделать, у меня действительно нет силы воли. Я должен стать полным ее рабом, а она моей госпожой. Когда мы будем вместе, только тогда у меня появится ненависть и брезгливость к ней, и только тогда я смогу обрести свободу. А сейчас эта пустышка владеет мной, как собственным башмаком. Я действительно безвольный, но только в этом вопросе, вопросе любви".
Было около десяти вечера. По проспекту бежали машины, грохотали трамваи. Многочисленные деревья тополей вдоль проспекта звенели на ветру голыми ветками с набухшими почками, как бы прощаясь с теми, кто уезжал и, приветствуя тех, кто сейчас прогуливался.
- Что мне теперь делать? - мысленно спрашивал себя Женя. - Я никого полюбить не смогу: я ее люблю, только ее. За что - не знаю. Просто люблю и все. Господи, помоги мне найти себя, обрести себя!
19
Женя долго не видел Зою. Какое-то беспокойство грызло его душу. Временами он четко видел ее образ в своем воображении, а по ночам она стала являться ему во сне. Он поступал в университет. Уже были сданы два экзамена и довольно успешно. Все знают об этом, даже родители Зои. А что если махнуть завтра с утра в поселок имени Фрунзе? Завтра воскресение, 12 августа, поеду, похвастаюсь. К тому же у нее день рождения. Надо поздравить.
Не без волнения поднимался он на второй этаж, а когда увидел знакомое полотно двери, дрожащей рукой, нажал на кнопку вызова. Вскоре открылась дверь, и на пороге показался Никандр Иванович все в том же халате, едва закрывающем огромный живот и чуть прикрывая колени.
- Ну, заходи, заходи. Я тут как раз собираюсь в небольшой поход. Бывало-ча, в партизанском отряде...А, тебе Зою? Зоя в пионерском лагере работает вожатой. Если ты свободен, поедем, навестим ее. Я тут приготовил выпивку, закуску, сейчас вызову такси и поедем. Через два часа мы - там. Это недалеко. У нее сегодня день рождения, ты, очевидно, знаешь, раз решил навестить ее. Она будет рада. Сохнет по тебе, дура. Я не знаю, чем ты ее так привязал к себе? Я тут за дипломата собирался ее выдать, да в нашем городе они, что-то не появляются, эти дипломаты поганые.
- Я тоже стану дипломатом, а потом и послом в каком-нибудь королевстве Непал, - сказал Женя, проходя на кухню.
- Ну, тогда давай тяпнем по рюмочке перед дорогой, чтоб не укачивало в такси. Если ты хоть немного знаком с кухней - нарежь колбасы и черного хлеба, а я откупорю бутылку водки. Вино отвезем Лизе, она любит. Это марочное, очень дорогое вино. Она будет в восторге. Все-таки день рождения, а он бывает раз в году. Ничего не поделаешь. По дороге купим цветов, вернее я куплю: у тебя денег все равно нет. Как ты собираешься жениться, ума не приложу. То, что ты ушел из милиции - хорошо. Я не мог допустить, чтобы моя дочь вышла за рядового милиционера. Зять полковника должен быть ну хотя бы майором, но никак не рядовым. Мне стыдно было бы в глаза смотреть своим сотрудникам на работе. Зоя говорит, что ты очень талантлив, что твои стихи читает весь факультет. Но сочинять стихи- пустое занятие. Есть три поэта, это Пушкин, Лермонтов и Есенин. Если писать стихи, то надо писать лучше Пушкина, а это невозможно, поэтому все пишут хуже, марают бумагу попусту. Надо переходить на прозу. Вот Зоя, когда окончит университет, я заставлю ее написать роман о партизанах. Я поеду с ней по тем местам в Белоруссии, где я партизанил. Там мы будем собирать материал. Возможно, мы пригласим и тебя в эту поездку, и там ты покажешь, на что ты способен. Давай, выпьем за это.
Женя поморщился: водки было слишком много, сам он был слишком голоден, поскольку не завтракал.
- Тоже мне мужик, - сказал Никандр Иванович, проглотив свою дозу, как путник в пустыне стакан холодной воды.
- Не привычен я, - сказал Женя.
- Не претворяться. Я вижу тебя насквозь. Хочешь понравиться, создать впечатление непьющего, я знаю. Я тоже не пью, но в компании, или в домашних условиях рюмку с удовольствием пропущу. Я партизанил, ночевал в снегу. Водка нас часто спасала, предохраняла от простуды и последующих заболеваний. Давай за партизан. Если бы не партизаны, мы бы сейчас тут не сидели, водочку не цедили, ты знаешь об этом?
- Как не знать, Никандр Иванович?
- Тогда за партизан. Я был заместителем помощника командира отряда в количестве семи человек. Мы такие дела вытворяли! Даже немцы от нас шарахались, понимаешь.
Женя попробовал, но снова раскашлялся и побежал в ванную. Никандр Иванович махнул рукой, сбросил халат и стал надевать гражданский костюм на свои богатырские плечи. Он понял, что его будущий зять совершенно неспособен к употреблению спиртного и это немного обрадовало его.
"Они с Зоей непременно напишут хороший роман, - думал он, - где главным героем буду я, потому что я руководил партизанским отрядом в лесах Белоруссии. Мы хоть непосредственного участия в боях не принимали, но все же немцы знали, что белорусские леса не пусты и что в них не звери, а люди, вооруженные люди. Надо только посмотреть, поступит ли этот худосочный мальчик в университете или нет. Если поступит, значит, он на что-то способен, если нет - грош ему цена. Зоя не может выйти за него замуж".
Никандр Иванович подошел к телефонному аппарату и вызвал такси. Женя помог собрать сумку, и они спустились во двор пятиэтажного дома. Вскоре появилась машина. Через полтора часа они были у высокого забора, он рассчитался с таксистом, и они направились к входным воротам пионерского лагеря, но ворота оказались закрыты, и дежурного не было.