Страница 30 из 73
- Иди, ищи лазейку, где можно было бы проникнуть в пионерский лагерь. Пролезь, разыщи Зою, скажи ей пусть к нам приходит.
- Есть. Я с удовольствием выполню ваше приказание.
- Иди, я здесь жду. Представь, что ты партизан и что это леса Белоруссии.
Женя запросто нашел лазейку, без труда очутился на территории пионерского лагеря и вскоре увидел Зою в объятиях мужчины, очевидно физрука пионерского лагеря. Как раз он запустил ей руку под юбку и слюнявил ее пышные губы. Она наклонила голову назад, тяжело сопела, но ноги держала вместе. А потом стала работать руками: пальчики левой руки ловко расстегнули молнию, а потом рука проникла к сосиске, что привело его в состояние бурного восторга. Главное, очевидно, было впереди. Женя долго стоял, ждал, что будет дальше, но ничего такого сверхъестественного не дождался: Зоя только сопела и выгибала спину так, чтобы прикоснуться своей плотью к плоти напарника и заставить его прийти в ярость. Возможно, она хотела, чтоб он потерял над собой власть и начал срывать с нее одежду, раскидывая ее во все стороны, но кавалер был морально устойчив и никаких дальнейших шагов не предпринимал.
Тогда он кашлянул, она повернула голову и увидела его, тут же вырвалась, вскочила, подошла, спрашивая:
- Как ты сюда попал? Ты что, кто тебя звал?
- Мы с твоим отцом приехали. Отец ждет тебя. У меня, я вижу, соперник появился?
- Это мой новый знакомый. Со школьной скамьи. Он так бедный страдает, так страдает. Мне просто по-человечески жалко его. То, что я его поцеловала, ничего не меняет, я просто так из уважения к страдающему человеку. Правда, Жора, ты страдаешь?
- Да,- сказал Жора, - навести отца, но не задерживайся.
- Ты иди, скажи отцу, что я скоро приду, - сказала Зоя Жене. - Ну, иди, чего стоишь?
- Может, мне вообще уехать?
- Как хочешь, - как-то облегченно произнесла Зоя. Каждая минута ей казалась дорога, ведь ее ждал физрук, готовый к внутреннему массажу.
Зоя вернулась к своему новому знакомому, а Женя, раздосадованный, направился к забору, за которым возлежал в пощипанной траве Никандр Иванович.
- Ну, ты нашел ее?
- Так точно, нашел, она сейчас придет, - сказал Женя, не подавая вида, что он обижен и озабочен. Прошли еще сорок минут, но Зоя не появлялась. Физрук, должно быть, утащил ее в лес, на массаж.
- Что случилось, почему ее нет? - спросил отец.
- У нее губы малость пообсохли, физрук обзванивает их. Массаж груди ей делает. Когда закончится эта процедура, - сказал Женя, - она непременно придет.
- Эх, молодежь, - произнес он с ударением на первом слоге. - Пойди еще раз, скажи, пущай заканчивает. Сколько можно массажировать друг друга? Ты скажи: отец требует, не то я буду массажировать ее палкой по хребту. Я, когда партизанил, у нас была дисциплина. А сегодняшняя молодежь...расстройство одно. Пойди еще раз, скажи: папа приказывает. Когда я был партизаном, ты ей скажи, что когда я был партизаном...короче иди, иначе я эти ворота раскидаю так, что их в жизни никто не соберет. Я, когда был заместителем помощника командира партизанского отряда из семи человек...,короче давай дуй!
- Я уже бегу: одна нога здесь, другая-там, товарищ полковник...товарищ комиссар партизанского соединения...
Женя подошел к тому же отверстию, посмотрел в ту сторону, где стояла Зоя в объятиях своего нового знакомого, но там никого уже не было: она, очевидно, уволокла его в более густой кустарник с перепугу, и там уже происходил другой массаж...
Женя вернулся ни с чем и с каким-то укором смотрел на тестя, который с расстройства тянул водочку.
- Да что это такое? - возмутился отец именинницы. - Видать массаж затянулся. У нее спина побаливает, я знаю, дома мать ей эту спину массирует, видать, и здесь происходит то же самое. Может, мне самому пойти? Я найду ее, уши ей повыдергиваю, и отругаю. Все же ее ждет отец, бывший партизан, а не кто-нибудь. Постой здесь, побереги сумку, я пойду, дам ей пенделя. Он что только спину ей натирает, ты не видел? Это точно?
- Кажись, пупок и то место, откуда растут ноги.
- Ну, ты не шути так...как ты смеешь? Дочь партизана не может позволить себе всякие там непристойные массажи, а потом она, дура, любит тебя, сама мне говорила, - как же может она позволить себе с кем-то какие-то массаж и? Ты не шути так грубо, понял?
Отец ушел, но вскоре вернулся в сопровождении дочери. Лицо у нее красное, как помидор, губы покусаны. Она казалась, весела и самодовольна. На Женю смотрела как на инородное тело и чтоб что-то сказать, спросила:
- А где же ваши подарки? Хоть бы цветы принесли. Разве так поздравляют? Эх, вы мужики бестолковые.
- Я, когда партизанил, никаких подарков не знал. Но мы тебе бутылку хорошего вина принесли, - сказал ей отец. - Марочное, оно дороже коньяка. Попробуй. Подарок за мной. Так и быть.
- Эту бутылку не открывай, я возьму ее с собой и разопью со своими друзьями.
- А разве мы не твои друзья? - спросил отец, хватая бутылку с водкой.
- Я водки хочу, водочки, я уже, малость, тяпнула. Эх, - сказала Зоя. - Наливайте. Сегодня - мой день. Я не только напьюсь, но наделаю много всяких хулиганских дел. Все мужики в лагере будут от меня балдеть. Пусть знают, что собой представляет дочь полковника.
Она почти не смотрела на Женю, и Женя чувствовал себя здесь как никогда лишним.
- Ты всем скажи, что когда я партизанил, было другое время. Мы так не развлекались. А как тебе работается, дочка? - спросил отец. - Тебе еще неделя осталась до конца смены. Я дня через три уезжаю на море к матери, она меня давно ждет. Ключи от квартиры у тебя есть. Мы вернемся только 15 сентября, тебе придется побыть одной. Побудь, не скучай и учись самостоятельности. Стирай, гладь, держи порядок в квартире. А вино...ну бери, если тебе так уж хочется, что с тобой поделаешь? Сегодня ты командуешь, а мы исполняем твою волю.