Страница 28 из 29
– Отрешенная бесконечность, – объяснил Сыч, ухмыльнувшись. – Это пособник предателей. Я запер его в кокон из драконьей желчи. Она не убьет его моментально, как должна бы, но будет медленно впитываться в камни, пока полностью не растворит. Интересный способ, не правда ли? К тому же он очень долго был с оборотнем и безошибочно определяет его местоположение. – Глава тайной канцелярии улыбнулся ещё шире. – И сейчас шар показывает, что подозреваемый здесь.
Старый гном злобно зашипел.
– Император про тебя узнает, – задыхаясь от ярости, проскрипел он, щелкнув металлическими клещами, заменяющими пальцы.
Выдвинул один из ящиков под верстаком, вытащив те самые империки.
– Вот твоё безошибочное определение! – завопил Дагар. – Этими монетами со мной расплатился оборотень.
Улыбка на лице Сыча погасла, но я даже не смог позлорадствовать, неотрывно смотря на Евлампия. Голем стал ещё меньше. Каменное тело сжалось. Руки перекрещивались на груди, а ноги по щиколотки превратились в песок. Непроницаемое лицо с несчастными дырами глаз, не моргая, уставилось вдаль – в отрешенную бесконечность. Мне даже показалось, что он уже не живой. Настолько неподвижен и молчалив был мой шумный попутчик, но когда сфера задёргалась в дрожащей руке главы тайной канцелярии, голем съёжился ещё сильнее. Каменные челюсти заскрежетали, и я понял, что Евлампий страдает от боли. В горле встал ком. Я чуть не бросился на дверь. Вот только что я мог сделать?
– Оборотневские монеты сбили наведение, – еле слышно проговорил Сыч, пятясь к двери. – Простите, мастер, я…
– Убирайся! – топая ногами, завопил старый гном. – Вон! Прочь! На заготовки пущу. В топке сожгу! Расщеплю!
Он ещё немного покричал, и выглянул в маленькое окошко.
– Смотался! Вот наглец!
Дагар отпер замок и открыл дверь кабинета.
– Не помер со страху? – спросил он, разглядывая мой потрёпанный вид.
– Мой голем, – простонал я. – Он его убивает!
– Точно, – кивнул старый гном. – Способ-то какой мерзкий нашёл. Кокон из драконьей желчи. Надо же до такого додуматься.
Я выполз в кузню, щурясь от яркого света.
– Евлампия надо спасти!
– Не выйдет, – покачал головой Дагар. – Такие сферы очень неустойчивы. Попытаешься вскрыть, желчь выплеснется внутрь, и твоему голему капут. Так, у него, по крайней мере, есть около месяца.
Мысли о Евлампии так захватили меня, что я не сразу вспомнил про трубку, и только проследив удовлетворенный взгляд гнома, посмотрел себе на грудь. Мундштук истончился, разложившись на длинные кривые иглы, обвил резные выступы вокруг зеркала и оплёл знак высшей воли.
– Вот и ладненько, – пробормотал старый гном себе под нос.
Подцепил клещами табачную камеру и открутил ее вместе с крышкой, отделив от артефакта. Остатки мундштука исчезли, слившись с обрамлением кристалла.
– Видишь, как всё само собой устроилось, – заметил он.
– Что? – не понял я, потрясенно разглядывая знак высшей воли.
На первый взгляд никаких изменений не произошло. Разве что прибавилось металлических завитушек.
– Теперь, – назидательно проговорил Дагар. – Хранители привязаны к артефакту, а не к тебе. Когда войдёшь в зал Семерых, сможешь снять с себя эту тяжкую ношу и сбежать.
– Как…
– Молчи и слушай, – перебил старый гном. – Это твой единственный шанс. Скажу больше, это единственный шанс тридцати миров.
Я чуть не вздохнул, но под тяжелым взглядом Дагара захлопнул рот. Опять судьба миров в моих руках. И чем я заслужил подобную честь?
– Ты вот супишься, а я спасаю твою шкуру, – проворчал старый гном и полез в ящик под верстаком. – Тебе, подмастерью белокожему, выпал шанс самому решать свою судьбу, а такой возможности никогда не было даже у Властелина. Понимать надо, – он вынул закрученный в тряпку кулёк и развернул.
В отсветах печи засиял закрытый шлем с забралом в виде волчьей морды. Старый гном поднял его над головой, чтобы я мог оценить изящную работу.
– Скоро я отправлюсь на вечную пирушку к праотцам, – довольно сообщил Дагар, – и этот шишак заменит мою бестолковую башку на этих железных плечах. Он намного лучше годится для этого.
Шлем, и правда, идеально подходил к металлическому телу. У меня даже холодок по спине пробежал. Настолько внушительно, даже величественно выглядело железное создание.
– Он как…
– Лучше, чем ты можешь представить, – заткнул меня старый гном. – Металлический голем – без жалких человеческих страстей, без пороков и изъянов, – заулыбался он жёлтыми, стёртыми зубами. – Его никогда не пропитает яд власти. Он не способен на ошибку. Честен. Справедлив. Благороден. Он идеален.