Страница 5 из 28
Глава 3 ПОДНИМАЕТСЯ ВЕТЕР
После чудесного тихого дня с наступлением ночи резко похолодало, поднялся ветер, который усиливался с каждой минутой. Когда Неринга подходила к дому, небесные светлячки проснулись и стали смотреть на людей своими маленькими холодными глазенками. В землянке было тихо и тепло, плясал огонь в очаге, пахло дымом и копченой рыбой. Мать шила себе платье из драгоценной ткани, выменянной прошлой осенью у викингов на копченую салаку. Никто в деревне не умел коптить рыбу лучше, чем Касинга, жена Курайта.
Наглая кошка Мурыська потерлась о ноги, жалуясь, что мама опять морила ее голодом. Неринга опустилась на колени и погладила кошку по спине и животу. За последнее время хитрая и наглая попрошайка только и делала, что ела и спала. Поэтому живот у нее был круглый и толстый. Мурыська выгнула спинку, подняла пушистый хвост и сказала:
— Мяу!
— Что это значит? — спросила Неринга.
— Это значит, что я сейчас упаду на спину, подниму лапы и умру от голода, — говорить человечьим языком кошка не умела, но ответы прекрасно читались у нее в глазах.
— Ты прямо сейчас будешь помирать? Интересно было бы посмотреть! — улыбнулась девочка, подражая любимой присказке отца Курайта.
— Какая ты бессердечная, — ответила Мурыська зелеными глазищами, — неужели тебе не жалко свою бедную кошечку?
— Жалко.
— Хорошая девочка. Дай мне одну рыбку.
— Вот и не дам.
— Жадная противная девчонка! Ну что тебе стоит?
— Боюсь, что ты лопнешь от обжорства.
Наглые зеленые Мурыськины глазища наполнились презрением:
— Глупая девочка! Ты хоть раз видела, чтобы кошка лопнула от обжорства?
— Все когда-то случается в первый раз, — ответила Неринга, — так говорит мудрый жрец Ронкор.
— Много твой жрец понимает, — Мурыся часто заморгала глазами, делая вид, что начинает плакать, — ну пожалуйста! Самую мааааааааленькую рыбку.
Наконец Неринга сжалилась над кошкой и дала ей небольшую салаку.
— Не давай ничего Мурыське, — сказала мать, — я ее только что покормила.
— Да, мама, больше не буду. А где отец?
— Малдин заболел. Пришли соседи и попросили отца помочь сделать носилки и отнести старика к Ронкору.
Землянка жреца Ронкора стояла на опушке древнего бора. Теперь, чтобы попасть к целителю, приходилось перебираться через пролив. А там глубоко, высокому рыбаку по самую грудь.
— А он скоро вернется?
— Думаю, скоро, — ответила мать.
Неринга легла на тюк сена, служивший ей постелью и накрытый сшитыми вместе заячьими шкурами. Покончив с салакой, хитрая Мурыська устроилась к ней под спину и запела свои любимые кошачьи песенки. Закрыв глаза, Неринга думала о земле, где летом кипит вода в море, а зимой тоже жарко, хотя не так сильно. Интересно было бы там побывать, только в поход нужно отправляться в начале зимы, чтобы не свариться в море. Неринга стала планировать это путешествие и прикидывать, что нужно взять с собой. Но тут ее мысли перескочили на огромных зубастых рыб, и ей стало интересно, сможет ли змей Гильвар проглотить такую рыбу или нет. Наверное, сможет, потому что ничего подобного рядом с их островом не водилось, во всяком случае, их никто никогда не видел. Скорее всего, ненасытный Гильвар их всех давно слопал. Неринга представила, как огромный жуткий трехглавый змей глотает больших зубастых рыб, а потом, объевшись, как хитрая обжора Мурыська, медленно опустившись в темные глубины моря, поудобнее устраивается на дне и отдыхает, поглаживая свой огромный толстый живот. От этих мыслей Неринге почему-то стало смешно. Потом она стала думать о Маринге. Они уже давно не виделись, с тех пор, как растаял лед, сковавший пролив. Неринга очень соскучилась по подружке, с ней всегда было весело и интересно.
Тем временем ветер усиливался, и рев моря становился все более угрожающим. Девочка видела, что мама начала волноваться. Похоже, отец с соседями задержались на той стороне острова и не успели до бури перебраться через пролив. Теперь придется ждать, пока стихнет ветер. Ведь им еще надо нести на носилках старого Малдина, не бросят же они его на берегу.
— Буря начинается, — с тревогой в голосе сказала Неринга.
— В это время года сильных штормов не бывает, — ответила Касинга, но девочка почувствовала, что голос матери звучит не очень уверенно.
— Но ведь на той стороне острова в бурю не так опасно, как в море?
— Не так, — согласилась мать.
— И Его там нет?
— Нет.
— Значит, можно не волноваться?
— Закрывай глаза и спи. Волноваться действительно не о чем.
Мама убрала незаконченное платье и, подойдя к двери, прислушалась к шуму ветра.
— Пойду к соседям, может, что узнаю, — сказала она, — не вздумай выходить на улицу. Понятно?
— Понятно, понятно, — пробурчала Неринга, — чего тут может быть непонятного...
Ох уж эти взрослые! Мама ушла, и девочка стала думать о великане Ургуле и великанше Ургульде. Какие же странные были у них имена и при этом очень похожие. Если великаны были такими высокими, что могли дотянуться до облаков, значит, они могли поймать облака? Интересно, а какие они, облака? Наверно, мягкие и теплые. Куда и зачем они плывут? Вот было бы хорошо забраться на облако и отправиться на нем в теплые страны… Когда сидишь так высоко, даже самая большая и зубастая рыба не сможет тебя схватить. Так, думая и мечтая, Неринга уснула.
На следующий день ветер стал понемногу стихать, но пошел дождь, который лил не переставая до самой ночи. В такую погоду нос из землянки не высунешь. От нечего делать Неринга достала свои куклы, но играть не хотелось, и она украдкой наблюдала за матерью. Касинга сосредоточилась на платье и не обращала на девочку никакого внимания. «Какая же хорошая у меня мама, — думала Неринга, — самая лучшая на свете! Конечно, иногда хмурится и даже ругается, но когда улыбнется — как будто солнышко выглянуло из-за туч!»
Девочка не удержалась, подошла к матери и обняла ее.
— Что тебе, доченька?
— Я так сильно тебя люблю!
— Я тоже люблю тебя, дорогая!
— Сильно-сильно?
— Сильно-сильно!
Почему-то у Неринги на глаза набежали слезы.
— Кого ты еще любишь? — мама нежно погладила девочку по голове.
— Папу.
— А еще?
— Лето. Солнышко. Наш остров. Даже толстую Мурыську.
Они помолчали, обнявшись.
— Мне очень хочется новое красное платье, — сказала Неринга.
— Будет тебе платье, — улыбнулась мама, — осенью приплывут викинги, и я выменяю для тебя кусок ткани. Будешь ты у меня самая красивая.
— Красивее, чем Эльза? — с надеждой спросила Неринга.
— Красивее!
— Давай танцевать? — предложила девочка.
— Хорошо, — согласилась мама.
Взявшись за руки, они потихоньку начали кружиться. И их маленькая темная землянка вдруг наполнилась каким-то необыкновенно теплым волшебным светом...
Неринга потихоньку напевала песенку, а мама слушала и улыбалась.
Солнышко лучистое
В небе засияло,
Это моя мама
Рано утром встала.
Выросли подснежники,
И весна проснулась,
Это моя мама
Нежно улыбнулась.
Море заревело,
Буря закружилась,
Это моя мама
Что-то рассердилась.
Подойду тихонько,
Поцелую в щечку,
Не грусти, родная,
Обними же дочку.
Эту песенку они придумали вместе с отцом в долгие зимние вечера. «У каждого человека должна быть своя песня, — сказал как-то жрец Ронкор и, подумав, добавил: — если будешь петь чужие песни, проживешь чужую жизнь».