Страница 10 из 16
От этого предупреждения по моему телу бегут мурашки. Я достаю из шкафа рубашку и трусики, прежде чем пойти в ванную и раздеться. Я на мгновение останавливаюсь перед зеркалом, разглядывая своё тело.
За последний год я так сильно изменилась. Мои бёдра стали шире, грудь — больше. Я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на свою задницу. Вашингтон не сводил с неё глаз большую часть дня. Я знаю, что это его работа, но теперь всё по-другому. Сегодня мне было трудно сосредоточиться на некоторых встречах, зная, что он следит за каждым моим шагом. Я всё время думала о том, о чём он думает. Я хочу, чтобы он считал меня самой красивой женщиной в мире.
Я включаю душ и захожу в него. Я не спеша мою каждую часть своего тела и уделяю немного больше времени определённым местам. Выйдя из душа, я расчёсываю волосы, прежде чем высушить их феном. Наконец, я одеваюсь ко сну, жалея, что у меня нет чего-нибудь сексуального. Это было бы трудно объяснить отцу.
Выйдя из ванной, я оглядываю свою комнату, но она пуста. Я заглядываю в гостиную, но не вижу Вашингтона.
Моё волнение из-за обратного отсчёта начинает утихать. Сейчас только десять часов. Я ложусь на кровать и смотрю в потолок. Что, если сегодня вечером всё закончится? Ему может не понравиться то, что он увидит, когда разденет меня. Может быть, после того, как он меня получит, он будет удовлетворён и больше не захочет меня. Что, если я не такая, какой он меня считал? Что, если он тоже придумал что-то нереальное?
Я переворачиваюсь, кладу руки под щёку и закрываю глаза, гадая, смогу ли я когда-нибудь уснуть.
Глава Пятая
Вашингтон
— Доложи мне, как дела, — говорю я в свои часы, выходя из гостиной в коридор главного здания. Я оставляю дверь приоткрытой, чтобы видеть диван. Когда я вижу, как Хонор выходит и ложится на него, мне становится легче, потому что я могу следить за ней. Она выглядит так, будто собирается заснуть, и я проверяю время.
— Мы обыскали территорию и не нашли никаких следов. Он каким-то образом исчез.
— Это не те новости, которые мне нужно, — говорю я, чувствуя нарастающее раздражение.
Что я хочу сделать, так это пойти туда и найти его. А потом выяснить, какого чёрта он делает, ускользая от нас, а потом играя в прятки.
— Это лучшее, что я могу вам сейчас сказать . Сейчас приедет ещё одна группа для охраны. Мы задействовали всех, кто у нас есть. Вам нужен кто-нибудь, чтобы сменить вас на ночь?
— Нет! — кричу я, но тут же беру себя в руки. — Нет, всё в порядке. Я буду защищать Свободу. Я буду на связи, так что вы сможете сообщать мне новости каждый час. Вы знаете, что делать.
— Да, сэр, — отвечает Майк.
Я стою там, пока не приходят патрульные охранники, и от них я узнаю ту же историю. Они ходят по коридорам и проверяют камеры, но что бы этот парень ни сделал, чтобы попасть сюда, ему удалось обойти всю нашу охрану. Но это крыло Белого дома охраняется лучше всего, так что, хотя мне и не нравится, что Чед свободно разгуливает по территории, для Хонор это лучшее место.
Я снова смотрю на часы и ругаюсь. Я продолжаю твердить себе, что всё это время ждал её и должен подождать, пока минует опасность, чтобы забрать то, что принадлежит мне. Но по мере того, как приближается минута, я уговариваю себя не ждать. Хонор всегда будет в опасности. Вот почему я нужен ей. Я не только защищу её, но и позабочусь о том, чтобы наша семья тоже была в безопасности. Я единственный, кто способен на это, и я не доверюсь никому другому. Не то чтобы я подпустил другого мужчину достаточно близко, чтобы он попытался.
В одиннадцать тридцать я вызываю охрану, чтобы они встали у входа в крыло Хонор. Я хочу, чтобы они охраняли вход, пока я буду на глубине десяти дюймов, чтобы я знал, что меня не прервут.
Как только я окажусь внутри этой тугой девственной киски, зажатой между её молочно-белыми бёдрами, я не захочу выныривать на поверхность, пока не насыщусь.
— Я хочу, чтобы трое из вас постоянно дежурили у этой двери. Никто не должен входить. Вы поняли? — спрашиваю я охранников, и все они кивают.
Я толкаю дверь и вхожу, закрывая её за собой на засов. От этого звука Хонор открывает глаза и садится на диване, глядя на меня. По её широко раскрытым глазам я понимаю, что она знает, что пришло время, и киваю ей в знак подтверждения.
— Встань, — приказываю я, и она подчиняется.
Я медленно подхожу, снимаю рубашку и бросаю её на пол. Затем я расстёгиваю ремень и тоже бросаю его на пол. Я расстёгиваю и снимаю чёрные брюки.
Когда я стою перед ней, я вижу, как учащается её дыхание, когда она медленно отступает на шаг назад. Я следую за ней шаг за шагом, пока она не упирается в стену.
Наклонившись ближе, я упираюсь ладонями в стену по обе стороны от неё. Я приближаюсь к ней так, что мои губы оказываются рядом с её ухом, но не касаюсь её.
— Я единственный ребёнок в семье, Хонор. Я привык получать то, что хочу. И я не делюсь тем, что принадлежит мне, — говорю я, и у неё перехватывает дыхание. — В тот день, когда я увидел тебя, я заявил свои права. Ты знаешь, как трудно три года хранить игрушку в коробке?
Я провожу носом по её уху, и она вздрагивает.
— Сними эту чёртову рубашку, — рычу я, возмущённый тем, что материал скрывает то, что принадлежит мне.
Она наклоняется и хватает край рубашки, медленно стягивая её с себя. Я лишь слегка отклоняюсь назад, не давая ей возможности снять её. Я смотрю ей в глаза, отрываю одну руку от стены и нежно кладу её ей на горло. Я чувствую, как сильно бьётся её сердце, и от того, что я с ней делаю, мне становится невероятно тяжело.
— Тебе страшно? — спрашиваю я, не сводя с неё глаз.
— Нет, — шепчет она, и я знаю, что она говорит мне правду.
— Я не заслуживаю твоего тела, но ни один мужчина не достоин его. — Я медленно провожу рукой по её шее и между грудей. Я кладу ладонь ей на сердце и наклоняюсь ближе. — Я ублюдок, потому что хотел тебя, когда ты была слишком молода, чтобы принадлежать мне. Но я выжидал, и теперь сладкое сокровище, которое ты прячешь между ног, — мой приз.
Мои часы издают сигнал, и я понимаю, что улыбка на моём лице, должно быть, такая же, как у дьявола, когда он собирается повеселиться. Я наклоняюсь ближе, наши губы почти соприкасаются.
— Я никогда не пожалею об этом, — говорю я прямо перед тем, как прижаться губами к её губам.
Я тысячу раз представлял наш первый поцелуй, но все мои фантазии были ничтожны по сравнению с тем, каково это — ощущать её губы своими. Она сразу же открывает рот, и я стону, когда мой язык касается её. Я всегда думал, что дьявол всё спланировал, когда послал её ко мне. Иначе зачем бы такой красавице и невинной девушке быть в моих руках, чтобы я защищал её? В руках, которые сражались и убивали… Я грязный, а она — как свежие сливки. Этот драгоценный ангел раскрывается для меня, и я получаю в дар нетерпеливую девственницу. Она ищет большего, и её возбуждённый язык пробует меня на вкус. Её руки с любопытством скользят по моей обнажённой груди, а затем опускаются ниже.
Мои губы спускаются вниз по её шее, пока я целую её грудь. За последний год она выросла, и то, что было маленькими бутонами, превратилось в набухшие соски с розовыми вершинками. Я облизываю один из них, а затем посасываю твёрдую вершинку. Она вскрикивает, и я закрываю ей рот рукой, выпуская сосок изо рта.
— Ты не можешь издавать никаких звуков. Я качаю головой. — Снаружи трое мужчин, которые готовы убить, чтобы попробовать то, что принадлежит мне. Они, наверное, будут драться до смерти, чтобы получить свою долю.
Она смотрит на дверь, и её щёки краснеют.
— Я не позволю этому случиться, — говорю я, снова втягивая её сосок в рот.