Страница 6 из 23
Но в словах Игнация есть зерно истины: Элиара и вправду следует остановить. Второй ученик не желает оставить в покое Учителя и взял за горло и самого Яниэра, захватив Белые Луны… Впервые установлен контроль иноземцев над гордым Неприсоединившимся городом, сохранявшим независимость и в самые трудные времена всеобщего низкопоклонства и раболепия пред Лианором, а позднее — Ром-Белиатом. Это позор. Великая тишина Ангу нарушена: на земли его ступила нога захватчиков.
В прежние годы Игнаций был известен своей скандальностью и умел, когда надо, мастерски ссорить соперников, не давая им объединиться. И на сей раз, возможно, он снова преуспеет в своих интригах.
— Ты еще не оценил масштабов случившегося? — с напором вопросил Игнаций. В мелодичном и мягком голосе сквозила непререкаемая, неистребимая стальная уверенность, присущая всем выходцам из Лианора. — Красный Феникс жив и не во власти Черного Дракона! Теперь все будет иначе.
Яниэр печально посмотрел на полного воодушевления Игнация, удивляясь странной созвучности их с Элиаром чаяний. Какая ирония: оба беззаветно уповают на Учителя в желании добиться своего… Но станет ли Учитель помогать своим губителям? У Яниэра были большие сомнения на этот счет.
Однако, мысленно вернувшись к тому, как, умело манипулируя ими всеми, Золотая Саламандра, по сути, спровоцировал нападение Ром-Белиата на Халдор и добился титула Великого Иерофанта, Яниэр дал его новой затее определенные шансы на успех. Что ни говори, тогда все было исполнено филигранно, разыграно как по нотам.
В то же время Яниэр припомнил головокружительную юность, которую запретным ритуалом призыва души возвратил Учителю Элиар. Удивительный контраст — хрупкость и безжалостность странным образом умещались в новом теле его светлости мессира Элирия Лестера Лара. Учитель всегда имел вздорный нрав: тонкий, изысканный ток священной лотосной крови скрывал в себе врожденную тягу к превосходству. Чего только стоили его деспотические нежности… но сейчас о таком не приходилось и мечтать: Учитель никогда, никогда не простит предательства.
Конечно, новое тело было не такого цветущего здоровья и мощи, как раньше и как хотелось бы Учителю, но, что гораздо важнее, оно было способно вместить дух великого жреца, носителя благословения небожителей. Да, Учитель пришел в мир очень юным, но за этой хрупкой юностью зримо угадывался образ более мощный — отблеск сияния прежнего Красного Феникса.
В бескомпромиссной юности своей в нынешней инкарнации Учитель был опасен и способен поднять на дыбы весь Материк. Впрочем, может, и не помешает хорошенько сотрясти их умирающий мир — о замыслах и действиях Первородных судить не ему.
Так кто же в итоге останется победителем? На чашах тяжелых весов лежали их души: какая перевесит в бесстрастной руке богов?
— Считаешь иначе? — Игнаций мгновенно уловил его невысказанное недоверие.
— Я не обладаю редким даром прорицать будущее, мессир Арк. — Яниэр холодно вскинул взгляд. — Но то, что вы предлагаете, — опасно, очень опасно. Элиар — дракон, дух его гневен. Никто не может противостоять божественной ипостаси высших демиургов: он сомнет и разметает нас, как ураган. Голос его заставит сорваться с вершин смертоносные лавины, под которыми все мы, кто выступит против, будем погребены. Вы не хуже меня знаете, мессир Арк: тот, кто отыскал в своем сердце голос дракона, непобедим.
На сей раз и Игнаций помолчал немного, серьезно размышляя над услышанным.
— Что ж, если не хочешь говорить про будущее, я расскажу тебе про прошлое, — сурово отчеканил он наконец. — Когда-то земля Лианора не выдержала ярости создавших ее богов. Теплое Полуденное море явило нам другой, страшный лик: оно хлынуло на улицы Города-Солнце и навек погребло его в своих глубинах. Твой Учитель любил эту землю, хоть и вынужден был ее покинуть, по распоряжению темного бога отправившись на Материк. Элирий много раз говорил, что хотел бы остаться там до конца: в последний раз пройтись по белоснежным набережным, услышать, как поет океан. Очутиться там снова, пусть и ненадолго, побывать на родине перед ее гибелью. Но этому не суждено было случиться, и очень хорошо, что так. По счастливой — или же ужасной — случайности я был на последнем корабле, отплывающем на Материк, и видел все своими глазами: Элирий не выдержал бы того, что творилось в тот роковой день. Крики и мольбы к небожителям стали лишь ветром над равнодушными волнами, а потом — хрустальной тишиной океана. Лазоревые гавани с их мирными высокими причалами, которыми владела семья Элирия и от которых мы отплыли тогда, исчезли — как не бывало. Даже находясь вдали от Лианора, Элирий едва пережил эту потерю. Потому что там осталась его душа — и его печаль.
Яниэр задрожал и отвел глаза, с преувеличенным вниманием разглядывая плывущие над Бенну влажные перламутровые облака. Сердце сжалось от смутной тоски и необъяснимого чувства сопричастности. Конечно, Яниэр никогда не видел легендарного Заморья, но глубоко почитал его как колыбель цивилизации Совершенных и родину Учителя. И пусть Лианора больше не было на свете — цветущие златые берега его растаяли в сизом тумане времени, — Священный остров продолжал жить в памяти этих удивительных людей, в их снах. В светлом лике Игнация, в его безукоризненных точеных чертах Яниэр ясно видел отблеск былого величия избранного богами народа, и это роднило их с Учителем.
Страшно представить, что чувствовал человек, потерявший Лианор… переживший столь ужасную, столь огромную потерю…
— Неужели ты хочешь, чтобы он пережил все это во второй раз? — с нажимом спросил Игнаций, заставляя его почувствовать не только сопричастность, но еще и вину. — Хочешь навести на Материк новый гнев небожителей и разбить сердце своему Учителю?
Игнаций, как и всегда, был очень убедителен. Слова Первородного пробуждали в душе неясные видения гибели Лианора — мучительные чужие видения.
— Вы пытаетесь сподвигнуть меня к бунту против Великого Иерофанта и развязыванию новой кровопролитной войны? — ледяным тоном уточнил Белый жрец, стараясь не поддаваться давлению.
— А ты желаешь бесславно погибнуть без боя? Желаешь, чтобы и твой Учитель погиб, увидев перед смертью падение всех своих учеников?
Все же Первородные обладали непостижимой властью над душами: они подчиняли умы и сердца, воздействуя даже на сильнейших жрецов, таких, как он сам. Яниэр осознал, что невольно проникся рассказанным ему сокровенным воспоминанием. Нет, он не хотел бы брать на себя колоссальную ответственность и вставать перед выбором, который разобьет Учителю сердце. Пусть Красному Фениксу никогда не вернуться в возлюбленный Город-Солнце, еще есть возможность вернуться хотя бы в созданный им Ром-Белиат, преемник Лианора.
Там, на укромном острове в бухте Красного Трепанга, провел и он мирные дни своей юности. Вода в заливе была столь чиста, столь прозрачна, что в тихие часы казалось: остров с башнями Красной цитадели парит прямо в воздухе, поддерживаемый спустившимися с небес облаками…
Как же он устал. Порой казалось, от него не осталось ничего, кроме этой усталости. Но путь не окончен: он должен помочь Учителю в новой жизни, должен сделать так, чтобы Ром-Белиату больше ничто не угрожало.
— Учитель отправился в Ром-Белиат, мессир Арк. Вы найдете его там. Я не смогу пойти с вами: один мой вид возбуждает в Учителе праведный гнев.
На миг его охватывает ужас от того, что он сказал правду. Правда сорвалась с языка слишком легко, словно капля дождя с небес… и все же он сделал этот выбор осознанно.