Страница 4 из 5
– И где он ширнулся?
– Места знать надо. Он тут свой среди чужих. Тебе завидно?
– Вроде нет. Мне бы в покер так научиться… но без такого похмела. Лучше вообще по старинке. Как в том тосте: «В меру выпитая водка хороша в любых количествах».
– Тут я за. Но всяко лучше финская водка в теплой компании, чем теплая водка в финской тюрьме. Кофе будешь?
– Давай. У меня две новости.
– Начинай по нарастающей.
– Меня назначили старостой камеры и начнут платить деньги.
– Нормально. А что ваш славный Джон-гандон12?
– Женьку вчера перевели в Коннунсуо. Вот кому точно будет не сладко. Там все его подельники сидят. Кранты ему, если быстро не слиняет.
– Этот быстро слиняет. Только будет ли ему от этого дома лучше?
– А ты почём знаешь?
– Он тебе про свои заморочки в Выборге рассказывал?
– Долги, что ли?
– Да.
– Говорил, что есть немного. Но, вроде так, ничего особого.
– Ну, в принципе, да. Если три лимона с копейками под 30% годовых для тебя не представляет ничего такого особого.
– Бакинских или еврейских? – деловито спросил Лёха.
– А тебе не по барабану? 600 хабаровских13 тебя устроит? Или 1.000 Франклинов?14
– Что-то для него крутовато.
– Вот и я о том же. Когда выйдет, то будет должен в два раза больше.
– А кого он раскрутил?
– Каких-то чекистов. Он им за это фазенды обещал построить. Как раз к этому лету. Но сюда залетел.
– Тогда пипец ему. Лучше из Финки вообще не возвращаться. – Лёха задумчиво просвистел первые такты похоронного марша, – Слушай, я тут подумал, это он точно наших таможенников кинул. Они его на ноль помножат, а остатки на лоскуты порежут.
– При чём здесь таможенники? Он про чекистов говорил.
– Чекисты отвечают за охрану границы и всех крышуют, а таможня основное бабло собирает. Порвут они нашего Джона-гандона как таксы глупую крысу. Не с теми связался.
– Не боись. Он без смазки проскользнёт. Как бы все вы ещё виноватыми не оказались. Да, а что у тебя за вторая новость?
– Хреновая. Я звонил директору своей конторы. У них заказов вообще нет, и они мне больше не смогут платить.
– Вот он, подсунутый нам капитализм, собака, вечно в кризис валится. Нет в природе совершенства. Могли бы в девяностых придумать какой-нибудь культурный горби-стабилизм, а не это.
– Ага. Больше всего я боюсь, что мне перестанут даже адвоката оплачивать. Тогда точно… сидеть тут до последнего звонка. Труба, если опять подсунут какого-нибудь хмыря государственного. Он меня вообще доконает.
– Да не бзди ты раньше времени. Куда твой денется? Раз подписался, то будет отдуваться. Иначе финны его радостно отправят в игнор. Он и так своим питерским офисом слишком много клиентов перешибает у местных.
– А как ему платить?
– Девичьими обещаниями.
– Да ты чё? Я на такое не подпишусь.
– А при чём тут ты? Тоже мне ценность. Если не виновен, то будет тебе компенсация. От ста евриков в день. Это минимум. Железно. Вот и считай. Я сижу уже 152 дня, а ты на два дня больше. Пятнадцать штук накапало, как с куста. Минус половину скостят в налоги. Вот и отдашь остатки на правое дело. Ему за глаза хватит на апелляцию и суд. С учётом ранее полученного.
– Они бы и мне точно не помешали. – Лёха закатил глаза, мысленно примеряясь к открывающимся возможностям.
– Так любишь деньги, что уже ревнуешь к другим? Ты лучше определись в приоритетах.
– Да не верю я, что нас выпустят. – Лёха вздохнул, – Уйдут мои кровные бабосы на ветер ни за хер собачий.
– Зря. Есть большой шанс. Чем выше против нас соорудят бумажную башню без опоры, сиречь неопровержимых фактов, тем быстрее и громче сия конструкция рухнет.
– Да наша судья плевала на все опоры… да и на законы.
– Пусть плюёт, но от сопромата ещё никто легко не уходил. Наука, брат, это не вибратор… хочу – вставлю, хочу – выну. Будет ей внеплановый климакс, когда мимо кресла Верховного суда пролетит.
– Сам-то веришь?
– Истово! – я даже решил перекреститься для убедительности, но передумал. Вроде не время и не место, – Вот под местный лежачий камень мы всегда успеем. – тут не удержался, трижды переплюнул через левое плечо и постучал по столу, – Сам видел, что этой бабе соврать, что прокладку в трусах поменять. Вот на этом мы её, стерву двуличную, и достанем. Тут всё просто. Либо она нас, и мы тянем лямку до звона запоздавших бубенцов… либо скоро ударно вмажем по холодной беленькой, не сползая с тёплой перины.
Лёха вздохнул, хотел что-то сказать, но махнул рукой, понуро встал и поплёлся к себе вниз.
– Your lawyer, — буркнул вертухай, приоткрыв дверь и для наглядности потыкав пальцем в пол.
Оторвавшись от очередного бездумного перечитывания книги, я понятливо кивнул. Вот и мой адвокат пожаловал. Сейчас заслушаем часовой детальный отчёт о впустую проделанной работе. Всё-таки оплаченное развлечение.
Может босиком пойти? Или вообще в трусах? И вертухаям работы будет меньше. Сделав над собой усилие, я залез в джинсы и мятую тюремную майку, сунул ноги в шлёпанцы и стал принюхиваться. Даже на мой непритязательный вкус, что-то среднее между хорошо отхлорированным сортиром и давно не чищеной пепельницей. Если сейчас использовать дезодорант, то наступит явный косметический перебор. Ладно, сойдёт и так. Пока спускаюсь, встречным ветром слегка обдует.
Решение не применять дезодорант оказалось исключительно правильным. Оба встречающих меня вертухая моментально потеряли ко мне плотоядный интерес и откровенно старались не особо приближаться. Видно только явились на смену и теперь пытаются сохранить воспоминания о начинающейся где-то весне.
Меня без всякого шмона препроводили в комнату переговоров и вертухаи моментально испарились. Минут через пять появился мрачный адвокат и мой сын.
– Как дела? Хорошо? – бодро спросил сын.
– Офигительно, – не менее бодро ответил ему встречной остротой, – Курорт по высшему разряду.
– А вот Тони до сих пор очень расстроен твоим приговором.
– Мне его пожалеть? Вот чёрт, платок в камере забыл.
– А чем тут так воняет? – не очень тактично ушёл сын от ответа.
– Хлоркой. Я сегодня на себя всю банку высыпал.
– Зачем?
– Для разнообразия. Проверял сопротивляемость организма, – но, увидев его округлившиеся глаза, я решил особо не перегибать, – Парашу хлоркой засыпал, но что-то там заело. Я банку потряс и сдавил посильней, так крышка вылетела и облаком накрыло. А душ только после обеда. Тогда и шмотки в стирку сдам, а то в камере уже дышать нечем.
– Весело там у вас.
– Не горюем… как некоторые. Мы ребята стойкие, вредные, но бойкие. Лады… минуты тикают. Давайте ваши свежие новости.
Сын оглянулся на Тони и зачастил:
– Мы оспорили решение Суда второй инстанции об отказе в отводе судьи. Есть решение Верховного Суда ККО:2005:90. Там такое дело. Проверка собственной работы всегда угрожает беспристрастности судьи. В таком случае судья подлежит отводу. В случае если судья отказывается принимать во внимание и комментировать новые факты дела, то судья также подлежит отводу.
– Что-то вы поздно спохватились. Суд-то уже прошёл.
– Никогда не поздно, – запальчиво парировал сын, – Мы в ближайшие дни также обжалуем действия суда и всего, что происходило во время последних слушаний.
– Но вы не сможете наехать на судью. У неё гарантированная неприкосновенность. Или настали новые времена?
– На судью не можем. Но мы обвиним канцелярию суда в подделке официальных документов.
– Это как?
– Кто-то, явно нарушая закон, не вписал ответы защиты на доказательства и свидетельские показания обвинения, сделанные ими под присягой. Суд, получается, вынес решение без законных объяснений. Вопреки бесспорным фактам, однозначно признанным тогда судьёй. Это нарушило твои права и явно усложнит твою дальнейшую защиту в суде второй инстанции.