Страница 3 из 38
Миуюки тихо поблагодарил и продолжил собираться. Девушка, не сводя с него недоверчивого взгляда, проводила его до стойки и холодно сообщила:
— Оплачивай номер. И знай: если бы не его защита… — она не закончила, но суть была понятна.
Каждое её слово било, словно молот. Но он заплатил, получил ключ и поднялся наверх. Спустя несколько минут он оказался в небольшой комнате. Только здесь, за деревянной дверью, он наконец перевёл дух, осознав, насколько был близок к смерти всего пару минут назад.
День явно подходил к концу, но для меня он всё никак не заканчивался. Перенеся мешок потрясений, страха и горечи за последние несколько часов, я, наконец, успел задуматься о самом простом — еде и отдыхе. Со слабой надеждой на то, что хотя бы в этом новом мире меня не ждал очередной удар судьбы, я направился к стойке.
— Ужин… и завтрак, — с трудом выговорил я, немного запинаясь.
Девушка за стойкой только скосила на меня холодный, недоверчивый взгляд. Даже не скрывала, что всё ещё хотела бы увидеть меня лицом в грязи — вероятно, с ножом в спине. Её молчание длилось нестерпимо долго, а затем она всё-таки взяла монеты из моего мешка и ответила с характерной сухостью:
— Ладно. Нынче голодный не доживет до заката, кхе... — буркнула она с издевкой и ушла куда-то.
Через какое-то время одна из служанок принесла мне деревянную миску с похлёбкой. Тёмно-серая жижа в ней больше походила на болотную массу, чем на еду. Рядом лежал кусок хлеба, в два раза более грубый, чем я себе мог представить, — и что-то вроде копчёного мяса, до боли сухого на вид. Ах да, я ещё получил кое-что на завтрак: хлеб и кожаную флягу, предположительно — с водой. На этом создание иллюзии гостеприимства закончилось, и я поплёлся наверх.
В своей комнате я, наконец, сел за маленький столик, поставил перед собой еду и взглянул на неё.
— Ладно. Главное, не думать. Главное что-то съесть, — пробормотал я.
Зачем я это произнёс вслух? Возможно, это был мой способ убедить себя, что это не так уж ужасно. Я взял деревянную ложку, зачерпнул немного похлёбки и попробовал.
...Я даже удержаться не смог.
— Это что — наказание?!
Солёная, горькая и странно металлическая жижа обожгла мой рот. Выдохнув, я сделал глоток воды, но это не помогло. У меня буквально физически не получалось проглотить вторую ложку.
— Ужас... Это же нельзя есть! Это хуже, чем школьная столовая, и я уже сомневался, что такое возможно...
Но только представив, что альтернативного ужина у меня нет, я заставил себя вернуться к миске. За каждым проклятием, которое хотелось выкрикнуть, следовала ещё одна ложка. С каждым ломтём хлеба, что я мучительно прожёвывал, я напоминал себе, что мне нужна хоть какая-то энергия.
Даже мясо, которое выглядело относительно съедобным, оказалось сухим и пережаренным до степени древесины. Оно хрустело на зубах, будто из него выжгли все соки.
— Что ж... Набор, видимо, "отрава" и "требуется срочный зубной протез". Или это я просто слишком избалован, а? — пронеслось у меня в голове с горькой иронией.
Тем не менее я кое-как доел. Когда еда закончилась, я почувствовал... злость? Нет, опустошение. Я отодвинул миску в сторону, ничего не сказал и просто посмотрел в потолок.
«Ну, с этим понятно. А что дальше? Еда — дрянь, постель… может, хоть постель люди умеют делать нормальной?»
Я с некоторой надеждой рухнул на кровать. И так же быстро вскочил.
— Что?! Это кровать?! Да она же колет, как… как будто её наполнили сухими кустами вместо соломы!
Я медленно лёг снова и понимал, что даже малейшее движение отзывалось неприятными уколами по всему телу. Грубая простыня терлась о кожу, а плоская подушка больше походила на свернутую мешковину.
И вот я лежу, раскинувшись на этой "роскоши", пытаясь найти удобное положение, но понимаю, что это невозможно. Как тут вообще кто-то живёт? Эти люди, вся эта обстановка… Она будто создана, чтобы доставлять максимальное количество страданий.
Только теперь, в тишине, начинаю погружаться в свои собственные мысли. Меня разрывают вопросы, кружащие в голове, как осиные рои.
«Что я тут делаю? Как я сюда попал? Почему именно я? Ладно, ещё можно разобраться с тем, что произошло... Но как мне вообще жить в этом мире?»
Я смотрел в старые деревянные балки на потолке, чувствовал холодный ветер, который проникал сквозь щель в окне. На фоне слышны далекие крики людей, лай собак, чей-то пьяный смех. Каждый звук напоминал, что я в месте, где меня никто не ждёт.
«Как они вообще это терпят? Еда ужасная, кровать… нет, это пытка, а не кровать. Даже люди ведут себя так, будто готовы в любую секунду перерезать горло друг другу».
Я вспомнил девушку с ножом. Её опасный взгляд, её жёсткий тон — всё было слишком реальным. Если бы не рыцарь… Я потрогал шею там, где было лезвие, и по моему телу распространился холод: я в любой момент могу умереть. Жизнь здесь ничего не стоит.
«Раньше я мог смеяться над учителем истории, когда тот рассказывал, как люди жили в средние века. Грязь, болезни, ужасный быт... Тогда это казалось просто набором скучных лекций. А теперь всё это меня накрыло. Полностью».
И самое страшное было то, что я даже не знал, чего ждать завтра. Куда мне идти? Что делать? Ладно, рыцарь дал пару подсказок: армия или деревня. Но сможет ли обычный японский школьник, который умел максимум нажимать кнопки на телефоне, справляться с таким миром жестокости?
— Я просто умру. Меня кто-нибудь убьёт... Или я сам не выдержу, — вырвалось у меня вслух.
Промучившись ещё несколько минут, я снова лёг. Пусть и через боль, пусть и через неудобство, но усталость взяла своё. Глаза сами начали закрываться, хотя я знал, что сон не принесёт покоя.
— Ладно... Один день прожил. Выживу и завтра, — пробормотал я, чуть ли не издеваясь над самим собой.
Я закрыл глаза. Завтрашний день явно не обещал быть лучше этого. Но, по крайней мере, он раскроет мне, сколько ещё испытаний ждут впереди.
Утро в этом мире началось неожиданно громко. С улицы доносился какой-то гул: перекрикивались торговцы, визжали дети, бряцало оружие. Мне потребуется время, чтобы привыкнуть к этому постоянному шуму, ведь до сих пор каждое слово или звук казались излишне резкими. А я ведь так хотел просто тишины...
Я поднялся с отвратительной кровати, чувствуя, как всё тело ломит. "Видимо, вся эта 'кровать' была засадой для спины," — подумал я, растирая плечи. Завтракать я не стал: хлеб был таким же каменным, как и вчерашний, да и мысли снова начали путаться о том, куда идти, что делать.
Рыцарь, который помог мне (да, мне уже потребовалось вычеркнуть в голове факт, что он вообще не убил меня), сказал: "приходи в гарнизон у Южных ворот". Что же, выбора у меня особо нет. И по какой-то странной причине внутри меня поселилась доля надежды — я не знаю, почему.
Гарнизон оказался огромным сооружением, серым и мрачным. Это больше напоминало крепость, чем место тренировок. Хотя вряд ли это удивительно — если здесь полно нежити, монстров и прочих "радостей", стены не просто так такие толстые.
У входа я увидел того самого рыцаря: теперь, при свете дня, он выглядел ещё внушительней. Ему явно за тридцать: высокий, с мощной мускулистой фигурой, покрытой доспехами, которые вызывали ощущение того, что они пережили не одну битву. Его тёмные волосы были зачёсаны назад, оставляя широкий лоб под высоким шлемом. Казалось, этот человек знает, что делает.
— А, ты пришёл всё-таки, — отрывисто бросил он, увидев меня. Его тон был строгим, но не враждебным.
— Д-да, — почему-то слова снова путались, а голос едва слушался.
Он внимательно меня осмотрел, слегка прищурившись.