Защищая Свободу

Президент подходит ко мне, и я готовлюсь к его гневу, но вместо этого он протягивает мне руку. Я беру его за руку, и он крепко пожимает её, прежде чем вздохнуть.

— Спасибо, — просто говорит он, и я киваю в ответ.

Он отступает назад, Хонор подходит ко мне, и я обнимаю её.

— Я выполнил свой долг, защитив дочь президента, но я также сделал то, что считал необходимым, потому что люблю Хонор. Она проводит рукой по моей спине, и это придаёт мне уверенности, чтобы продолжать. — Я давно её люблю, но не прикасался к ней, пока ей не исполнилось восемнадцать. Я ждал, потому что она что-то значит для меня. — Я смотрю на неё, и она встречается со мной взглядом. — Она значит для меня всё. Она — мой мир.

Я слышу всхлипывания и, обернувшись, вижу, что Джул плачет.

— Не обращай на меня внимания. У меня просто гормоны шалят из-за ребёнка, — говорит она, когда президент поворачивается и вытирает ей слёзы. — Ты не можешь на них злиться. Они влюблены. Это не их вина, что какой-то придурок их сфотографировал.

— Я знаю, — подписывает президент. — Просто мне трудно видеть такие фотографии моей маленькой девочки.

— Насколько всё было плохо? — спрашивает Хонор, и я жалею, что она это спросила. Я даже не хочу знать.

— Вы оба были под прикрытием, — торопливо говорит Джуэл, затем наклоняется ближе к Хонор и шепчет. — Было совершенно очевидно, что происходит, но доказать это невозможно.

Лицо Хонор краснеет, и я притягиваю её к себе. Мне не нравится, что весь мир видел эти фотографии, но это значит, что все знают, что она моя. Так что в этом есть и положительная сторона.

— Каковы твои намерения в отношении моей маленькой девочки? — спрашивает президент, и Хонор встаёт передо мной.

«Я люблю тебя, папа, но пришло время мне самой принимать решения, когда дело касается моей жизни». Моя грудь раздувается от гордости, когда она берёт меня за руку и устанавливает правила. «Я собираюсь отложить поступление в колледж как минимум на год. Я хочу обдумать свои варианты в Теннесси. С Вашингтоном».

Внезапный образ нас с ней вместе на ферме, где мы катаемся на лошадях и растим наших детей, начинает укореняться в моей голове. Я так сильно этого хочу, что мне хочется схватить её на руки, убежать и начать прямо сейчас.

Джуэл кладёт руку на плечо президента и кивает. «Мне нравится, как это звучит. Мы все уедем отсюда через шесть месяцев, и я думаю, что больше всего на свете мне бы хотелось растить твоего брата или сестру рядом с тобой. У нас будет много времени, чтобы дать этому вырасти и спланировать будущее».

Она смотрит на президента, который поджимает губы, но в конце концов кивает. «Я знаю, что ты сделал для меня и что ты сделал для своей страны. Ты хороший человек, Вашингтон, и я горжусь тем, что моя дочь выбрала такого, как ты»..

Если они примут наши отношения, всё станет намного проще. Теперь вместо плана побега я думаю о том, какую землю я могу купить и сколько акров нам понадобится.

— Теперь я хотел бы поговорить с человеком, который угрожал моей дочери, — говорит президент, и я киваю, следуя за ним.

Хонор и Джул остаются в кабинете, и охрана приходит, чтобы присмотреть за ними на случай, если им что-то понадобится. Я иду за президентом по коридору в комнату, где держат Чада.

Ему не потребовалось много времени, чтобы запеть как птичка. Он с лёгкостью выдал имена репортёров, которые оказывали на него давление, чтобы он сделал снимки. Оказалось, что у него не было оружия и он просто хотел сделать снимки, но угрозы в адрес дочери президента и женщины, которую я люблю, достаточно, чтобы отправить его задницу в федеральную тюрьму до конца жизни.

К тому времени, как всё заканчивается, уже встаёт солнце, и меня накрывает волна усталости. Я не спал почти два дня подряд, и мне нужно немного вздремнуть.

Когда мы возвращаемся в комнату, я вижу тот же усталый взгляд в глазах Хонор, когда обнимаю её.

— Думаю, я бы не отказалась перекусить, — говорит Джуэл, проходя мимо нас и подмигивая Хонор. Она берёт президента под руку и выводит его из комнаты.

— А ты, милая? Ты голодна? — спрашиваю я, проводя пальцами по её щеке.

— Я просто хочу забраться в постель и прижаться к тебе, — говорит она, закрывая глаза и прижимаясь ко мне.

Я беру её на руки и несу обратно в её крыло. Войдя, я вижу, что дверь уже починили после недавнего шума, и запираюсь на засов. В её комнате тоже уже прибрались, и нет ни следов крови, ни каких-либо признаков того, что здесь была борьба.

Я укладываю её на кровать, затем медленно снимаю с неё одежду, прежде чем сделать то же самое и забраться с ней под прохладные простыни. Мой член твёрд и требует разрядки, но я заставляю себя не обращать на это внимания, прижимая её к себе.

Её мягкие изгибы прижимаются ко мне, а её круглая попка снова заставит меня провести бессонную ночь. Я стискиваю зубы, чтобы не протянуть руку и не сжать её в ладонях. Я закрываю глаза и заставляю себя расслабиться, но она потирается попкой о мой твёрдый член, и спать уже не получается.

— Продолжай в том же духе, и мне придётся тебя трахнуть, — говорю я, прикусывая мочку её уха.

— Думаю, мне это нужно, чтобы лучше спать, — говорит она, приподнимая ногу и кладя её на мою, открывая мне свою киску.

Я подаюсь вперёд, и головка моего члена скользит по её влажным губам. Я рычу ей в шею. — Это то, что тебе нужно?

— Да, — выдыхает она, выгибая спину, чтобы глубже принять головку моего члена.

Я крепко сжимаю её бёдра и медленно вхожу в неё сзади. Я делаю неглубокие толчки, вводя в неё свой толстый член, не желая двигаться слишком быстро.

— Я не отступлю, — говорю я, проводя зубами по её плечу. — Теперь ты моя, Хонор. Как только президентский срок закончится, мы улетим отсюда первым же рейсом, и ты будешь принадлежать только мне. Её сладкая маленькая киска требует ещё немного, и я перемещаю руку к её клитору и нежно обвожу его кругами. — А до тех пор нам придётся пробираться сюда днём между твоими встречами, чтобы ты могла позаботиться обо мне.

— Вашингтон, — шепчет она, и её влагалище сжимается.

— Я так разозлюсь, когда увижу, как все эти мужчины улыбаются тебе. Я буду твёрд как камень, желая показать им, что ты моя. Я медленно вынимаю свой член, прежде чем снова погрузиться в её липкое тепло. — Я хочу, чтобы ты была влажной и готовой для меня, когда я войду сюда. Даже если я просто наклоню тебя и кончу, прежде чем мы вернёмся в общество. Я хочу, чтобы на твоей киске была моя грёбаная метка. У меня сводит челюсть, когда я стискиваю зубы, а она доводит меня до самых яиц. — Чёрт.

— Сильнее, — стонет она, и я быстрее тру её клитор, снова погружаясь в неё. Она уже близка к оргазму, и мне чертовски нравится, как легко она кончает.

— Ты была создана для меня. — Я переворачиваюсь на неё и начинаю двигаться быстрее. Я хватаю её за бёдра и прижимаю к матрасу, пытаясь проникнуть внутрь.

Её киска сжимается, и она пытается свести ноги, когда её настигает оргазм, и она вскрикивает. Её тело напрягается, и я в последний раз вхожу в неё, наполняя её киску своей спермой, которая жадно поглощает её.

Я обнимаю её и осторожно переворачиваю нас на бок, так что она прижимается ко мне, а мой член всё ещё глубоко внутри неё. Это приносит некоторое облегчение, но этого недостаточно. И я не знаю, будет ли этого достаточно когда-нибудь.

— Я так сильно люблю тебя, милая, — говорю я, поглаживая её по всему телу и целуя каждый сантиметр кожи, до которого могу дотянуться.

— Я тоже тебя люблю, Вашингтон. Ты мой навсегда.

Я закрываю глаза и не могу вспомнить ни одного сна, который мог бы сравниться с этим моментом. Она стоила всех этих лет ожидания, но я рад, что наконец-то могу принадлежать ей одной. Теперь всё, что мне нужно сделать, — это защитить её от остального мира.