Резистент

Вторую мою новую соседку, девочку с ярко-рыжими волосами, зовут Иванной. Вздёрнутый тонкий нос и большие черные глаза наводят на мысли о лисицах из детских книжек с картинками. Здесь нет Гарри, чтобы начать разговор, так что мы просто сидим на кроватях, думая каждая о своём, пока не зовут на завтрак.

Как оказывается в столовой, Резистентных намного больше, чем я могла подумать. Шесть столов, за пятью из них примерно по десятку человек – выходит не меньше пятидесяти, не считая нас! Один из столов пуст, видимо, для нас. Неужели в Пентесе действительно столько людей, у которых есть иммунитет к вирусу? Почему о них никто не знает?

В столовой стоит оживлённый гул, за столами обмениваются новостями и шутками. Похоже, в Центре не такая уж и строгая атмосфера. Как только мы входим, все взгляды устремляются на нас, а затем вдруг раздаются аплодисменты и приветствия. Смущённые и сбитые с толку, мы все садимся за единственный пустой стол. Почти сразу появляются две женщины-кухарки, которые перед каждым ставят здоровенную порцию дымящегося жаркого, а в центр стола – блюдо с бутербродами и пирожками, которые лежат горкой.

– Ну, не зря ехали, – выражает общую мысль Гарри.

Почти все мы набрасываемся на еду, как голодные звери. Со стороны, наверное, выглядит забавно, но нам не до того. Позади тяжёлая ночь, а многие так не ели в хорошие дни. Я уплетаю картошку за обе щеки, попутно откусывая от пирожка, и тревога улетучивается. Наконец мне хоть в чём-то в жизни повезло: у меня иммунитет, можно сказать, дар от природы, и теперь жизнь изменится – должна измениться! – к лучшему.

Затем нам всем выдают по комплекту униформы из майки, куртки, удобных спортивных брюк и кроссовок. Одежда дышит чистотой, и позже, в душе, я с удовольствием стаскиваю с себя пропахший горьким потом свитер, чтобы сменить на свежий костюм. После купания нам позволяют вернуться в комнаты и отсыпаться хоть до ужина.

Странное дело: я была вымотана, мне казалось, что я усну, как только голова коснётся подушки, но теперь, как только я улеглась, сон улетучился. Ната и Иванна отрубаются мгновенно, я слышу их мерное посапывание. Чуть слышно, на цыпочках, я прохожу к окну и сажусь на подоконник. День уже в разгаре. Окно выходит на задний двор, где туда-сюда снуют люди в униформе, они постоянно переходят из одного здания в другое и носят большие коробки.

Неприметная серенькая пичуга вдруг перелетает через забор, чуть было не задев прутья колючей проволоки. Хорошо ей – она может прямо сейчас слинять отсюда, если захочет.

Раздаётся выстрел; птица летит со стены вниз, похожая на комок мятой бумаги.