Резистент

Когда жизнь меняется за одну ночь, трудно сразу привыкнуть и перестроиться. Я чувствую себя не в своей тарелке. Но не я одна: кажется, всем, даже Гарри, не по себе. После сытного обеда за нами приходит Адам, и мы, уже в униформе, отправляемся на экскурсию по комплексу. Двор тихий и почти пустынный, он кажется мирным и безопасным – даже не верится, что где-то здесь сидят снайперы, отстреливающие все живое, что проникает за забор. Почему здесь такая серьёзная охрана? Мне хочется рассказать кому-нибудь о птице, которую подстрелили днём, но я не представляю, с кем здесь вообще можно поделиться мыслями.

Другое строение, чуть меньше, чем наше общежитие, называется «Уран». Здесь находится что-то вроде школьного спортивного зала, но гораздо больше, чище и современнее. В одном углу натянута волейбольная сетка, в большой корзине – куча разноцветных мячей. Еще есть небольшое футбольное поле, а у стены множество снарядов и тренажёров.

– Центр заинтересован в том, чтобы вы были здоровы и выносливы, – говорит Адам, – поэтому каждый день здесь будут проходить тренировки. Ничего сверхсложного.

Затем Адам ведет нас назад в «Нептун», где уже ждёт на первом этаже господин Бернев. Он в форменных брюках, но вместо куртки – расстёгнутый белый халат. Он сурово оглядывает нас, словно оценивает каждого. А за его спиной стоит девушка, та самая молодая медичка, которая делала мне прививку. Я почему-то рада видеть ее, словно это моя старая подруга. А ведь подруг у меня не было отродясь.

– Добрый вечер, – здоровается Бернев с абсолютно каменным лицом, – пришло время объяснить, что вы здесь делаете. Я с вами уже знаком и изучил личное дело каждого, вам меня также представили. А это – доктор Агата Мельник, с которой вам предстоит еще не одна встреча.

Теперь о цели вашего пребывания здесь. Ксенос. Вы можете не знать многого об этом вирусе, но всем вам известно, что он смертельно опасен. Ежегодно в городе умирает не меньше двадцати человек, несмотря на вакцинацию и другие меры защиты. Мы не можем прививать детей, так как вакцина часто убивает детский организм. И мы не можем спасти тех, чей организм слаб и не сможет бороться даже после вакцинации. Но благодаря таким молодым людям, как вы, чей организм с рождения способен оказывать сопротивление вирусу, ситуация может измениться. Уже шесть лет, с того дня, как мы обнаружили первого Резистентного человека, в ЦИР проводятся постоянные исследования. Мы изучаем кровь и иммунную систему Резистентных, с помощью чего постоянно улучшаем вакцину. Кроме того, из Резистентных мы формируем хорошо подготовленные отряды для исследований за стенами города.

– Мы можем выходить из Пентеса? – перебивает его Гарри.

– После надлежащей подготовки – да. Но, разумеется, не все.

Чему обрадовался Гарри, я не поняла. За стеной города нет ничего красивого или интересного, там абсолютно не на что смотреть. Безжизненная пустыня, в которой даже насекомые не обитают.

– Для каждого из вас это прекрасная возможность выбрать свою профессию самостоятельно и получить хорошее образование, – обводит нас взглядом Агата, – распределение, которое вы должны были проходить осенью, могло сделать вас уборщиками или обслуживающим персоналом, но здесь вы сможете стать чем-то большим, если хорошо себя проявите. Многие Резистентные пополняют ряды врачей и исследователей.

Я часто задумывалась о том, что ждёт меня после распределения. Оценки мои, скажем прямо, оставляют желать лучшего. Хотя некоторые учителя относились ко мне хорошо, большая часть, включая директора, давно решила, что я хулиганистая беспризорница, от которой одни проблемы. К сиротам вообще редко бывает хорошее отношение. Хотя смерть родителей, конечно, не оправдание, я и сама не уделяла урокам много времени. Так на кого меня могли распределить? В лучшем случае отправили бы работать на фабрику или завод, как Артура. А ведь Артур мечтал стать инженером. Но кем стану я, даже если будет выбор?

– Завтра будет непростой день, – говорит Бернев. – Вам нужно сдать анализы, так что завтрака не будет. А потом начнутся тренировки и обучение.

– Но это завтра, – продолжает Агата, – а сегодня вас ждёт вечеринка, подготовленная старшими Резистентами, отдыхайте!

И нас ведут в наше общежитие. Как мог строгий холл так преобразиться за пару часов? Вдоль всей стены тянется гирлянда из разноцветных флажков с буквами, складывающимися в "ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ". Под потолком парят десятки воздушных шаров, мишурой и яркими огоньками украшены стулья, диван и телевизор. Два небольших столика заставлены блюдами с закусками, а в большом прозрачном кувшине на подоконнике розовеет какой-то напиток. Это все для нас? Здесь уже ждут Резистенты, не все, человек двадцать. Заметив нас еще на лестнице, Резистенты собираются посреди комнаты, и кто-то взрывает хлопушку, засыпая всех конфетти.

– Лиза! – вдруг вопит Гарри; из толпы к нему вылетает высокая девушка с двумя косичками, и они обнимаются так сильно, что Гарри даже приподнимает Лизу над полом. – Я не представлял, что тебя тут встречу. Ты не была в столовой, наверное? Сколько лет прошло?

– Три года, Гарик, – она широко улыбается, – я рада, что ты с нами.

– Гарик, – смеётся Олег, парень с короткой стрижкой, которого поселили с Гарри, – теперь только так его называйте.

Играет музыка, но Резистенты не собираются танцевать. Они скучковались на диване, креслах и подушках, разбросанных по полу. И что мне делать? Я тут никого не знаю. Хотя вечеринка отличная (а я на вечеринках раньше и не бывала), я не понимаю, как себя вести. Взглядом нахожу Нату: она болтает с Иванной и её близнецом Иваном. Ну как она умудрилась сразу с ними подружиться? Делать нечего, я делаю как можно более непринуждённое лицо и сажусь на подушку рядом с ними. К моему счастью, Ната сама втягивает меня в разговор: