Возвращение к людям

Угар — преданный пес, уставший не меньше нашего, караулил наш отдых, не отходя ни на шаг. Вода отступала. Мы смотрели на нее и с каждым часом убеждались в том, что глаза нас не обманывают. Метр за метром, она откатывалась обратно, в русло, из которого вырвалась на свободу, и едва не погубила нас за эти, полные лишений, дни.

Повсюду обнажалось почва — размытая и заиленная, покрытая гниющими водорослями. Она появлялась клочками, которые становились все больших размеров — выглянуло солнце, и, к нашей радости, спал, наконец досаждающий холод. Появление светила резко ускорило освобождение суши от водяного плена.

— Назад? — Ната тронула меня за рукав.

Я отрицательно мотнул головой:

— Нет… Мы все равно не сможет там пройти… Вода сходит, но земля еще будет долго сохнуть. А проход, должно быть, и вовсе занесло непроходимыми завалами из бревен и песка — как мы будем возвращаться назад, я не представляю…

Ната посмотрела на запад.

— Тогда?

Я перевел взгляд на виднеющиеся вдалеке горы…

— Туда. Мы уже столько прошли, что возвращаться, не попытавшись узнать, что там, было бы просто обидно. И…с тобой, я дойду хоть до самых вершин!

Она положила свою руку мне на плечо — я сидел на шкуре, а она стояла рядом. Ната провела пальцами по моим волосам, я прикрыл глаза от блаженства…

— Сумасшедший…

— Мы дойдем до гор. Может быть — там остался, еще, кто-нибудь… из людей. Наводнение нам не помеха. Будем держаться береговой полосы, как и раньше. А с этих холмов мы сможем рассмотреть всю долину полностью.

Ната чуточку улыбнулась и, без всякой иронии, сказала:

— Веди меня за собой — и я пойду в любые дали! Я так долго была самостоятельной, что теперь хочу только одного — чтобы все решения ты принимал сам!

— Ты уже приняла самое главное…

Она понимающе кивнула и приложила палец к губам:

— Не заставляй меня произносить это слишком часто — не то, привыкнешь… Но ты прав… Это решение я приняла сама — и оно — навсегда!

Она склонилась, села мне на колени и долгим, изучающим взглядом смотрела в мои глаза.

— Люблю… Это невозможно, но это так. Дар…

Она задохнулась и спрятала лицо от меня на груди.

Я обнял ее…

И все-таки, усталость, накопившаяся в нас, давала о себе знать. Даже после отдыха на твердой и сухой поверхности, обсушенные вновь жарко засиявшим солнцем, мы хотели найти укромное место, желая завалиться в нем на пару дней. Это было необходимо для дальнейшего похода. На холмах нашлось много всяческий укрытий, но мы отвергали одно за другим — нам требовалось такое, где найдется из чего развести костер, и где имеется чистая вода — наша практически закончилась. Кроме того, следовало позаботиться о голодном псе — мы еще могли себя ограничить, а ему длительное воздержание явно не шло на пользу. Угар осунулся и еле волочил лапы. Как назло, среди этих трав, мы не видели никого, кто мог бы составить достойную внимания добычу, или же она вся устремилась на восток и юг, спасаясь от наводнения.

— Что-то мне подсказывает, что роли добычи мы можем оказаться сами. Вон те холмики явно не внушают доверия…

— Значит, туда не пойдем. С нами ведь пес — предупредит, если они вдруг станут двигаться!

— Так ведь я том и говорю! Они движутся, Дар…

Ната указала на далекие темные точки, почти сливающиеся на общем серо-коричневом фоне едва начавшей просыхать земли. Точки-холмики как бы рассыпались полукругом и постепенно приближались к сопке, на которой мы находились.

Угар, словно поняв, что я упомянул про него, коротко гавкнул.

— Нас приглашают.

Ната улыбнулась, уточнив:

— Не приглашают, а требуют. Ты только посмотри на его физиономию — пес словно увидел сто кошек сразу и теперь не знает, то ли кинутся на них всех, то ли, дать деру! Во всяком случае, недовольство нашим промедлением, по нему видно уж очень заметно!

Угар, действительно, показывал нетерпение и полное нежелание здесь оставаться. Он крутился возле нас, хватал за одежду и отбегал прочь — всячески демонстрировал, чтобы мы немедленно шли за ним!

— Ты знаешь, я не против — Ната согнала улыбку с лица, став вдруг серьезней. — Он уже доказал, что к его мнению нужно прислушиваться… или присматриваться?

— Что ты там говорила, про добычу?

Я остро пожалел, что среди сокровищ подвала так и не нашлось обычного бинокля, вгляделся в темные пятна и убедился, что они очень грамотно отрезают нам возможность прорваться в «прерии» …

— Да, похоже, что на нас охотятся… Скорее всего — стая собак, вроде тех, которых мы уже видели в наших степях. Хотя странно… откуда у них такое умение? Все равно. Поспешим. Раз он хочет побыстрее отсюда слинять, то и нам тут делать нечего. И те фигурки мне что-то вовсе не нравятся…

Увлекаемые псом, мы подхватили мешки — они ничуть не стали легче, хоть и пролежали несколько часов на земле, а не находились за нашими спинами. Я проверил тетиву — опыт прошлых стычек, когда действовать приходилось внезапно, приручил быть наготове всегда… Ната, проследившая за мной, тоже достала один из своих дротиков и отерла рукоять от влаги.

— Скользит?

— Немного. Может сорваться… А как у тебя?

— Все в порядке. Чуть ослабла, но это обычное явление. Вот, подтяну — и пойдем дальше.

Угар уже ушел далеко вперед. Мы шли за ним по следам — отпечаткам крупных, закругленных лап. Ната, увидев, как я качаю головой, тоже кивнула — привыкнуть к тому, что наш, с виду оставшийся прежним, пес подвергся такой странной мутации, было сложно…

У Наты вдруг побледнело лицо. Она скривилась и, охнув, опустилась на одно колено.

— Что случилось?

— Нога… Я, кажется, на что-то наступила!

Я снял с нее мокасин и внимательно осмотрел ступню девушки. На внутренней поверхности кровавились небольшие ранки — две красных точки, словно след от укуса…

— И сейчас больно?

— Не очень. Только ощущение неприятное — словно стекло внутри. А может, стекло и есть? Такую подошву не просто проколоть!

Она скорчила жалобную гримасу, и я взял ее на руки, намереваясь нести дальше на весу. Ната обвила мою шею и лукаво прошептала на ухо:

— Мне нравится!

— А мне-то, как! Только вот, Угар не в восторге — он весь извелся там, на вершине!

Я, поискав глазами, где можно присесть, направился со своей ношей туда. При более тщательном осмотре выяснилось, что в ранке застряли две острых и зазубренных косточки, и, потому, трудно подающихся удалению. Ната стоически терпела, пока я пытался достать их, и лишь один раз вскрикнула — когда стало уж совсем невмоготу.

— Хотелось бы понять — кто тебя укусил?

Она недоверчиво посмотрела на землю перед собой:

— Да ну… В такой грязи? Сквозь столько слоев кожи? И кто?

— Почем мне знать? Но это — точно не стекло, а укус. Жвалы… Очень похоже на зубы змеи, но у змей, как мне помнится, нет на зубах пилок, и они не имеют привычки оставлять свои клыки в ранке. И, на самом деле, никакая змея не сможет пробить укусом даже такие, самодельные сапоги. Хорошо еще, что эти жвалы не такие маленькие — иначе бы, я не смог их вынуть… А так… — я протянул ладонь, на которой лежали два беловатых коготка, размером, примерно, с сантиметр каждый. У каждого имелись словно мелкие пилки, на одной из сторон — то, из-за чего я так долго не мог освободить Нату от этих жвал, или зубов. Мне сильно не понравились желобки, тянущиеся вдоль каждого зуба…

— Кто бы это мог быть?

— Не знаю. Главное — что бы, оно не оказалось слишком ядовитым… Ты как — идти сможешь?

— Попробую…

Ната сделала шаг, другой, слегка покачнулась, но выпрямилась и утвердительно произнесла:

— Могу. Чуть больно, но это от раны. А так — никаких, особых неприятностей, вроде бы и нет!

Угар коротко взлаял — я проследил взглядом за его мордой. Пес внимательно смотрел в степи, оставшиеся у подножья. Его глаза устремились в направлении преследовавшего нас врага — а в том, что далекие «холмики» являются врагами, сомнений не возникало. К нашему глубокому облегчению они вроде как замедлили движение, а потом и вовсе скрылись, внезапно повернув на северо-восток.