Шахнаме. Том 1

[ПРИБЫТИЕ ЗАЛЯ НА ПОМОЩЬ МЕХРАБУ] С дружиной своею к Мехрабу на зов Скакал день и ночь предводитель бойцов. Примчавшись и видя, что мудрый Мехраб Хранит ему верность, в борьбе не ослаб, Подумал он: «Вражий не страшен мне стан; 9520 Горсть праха в сравненьи со мной Хезерван». И молвил: «О, муж с прозорливым умом! Ты действовал мудро и прав ты во всем. Теперь, чтоб увидели хватку мою, Я кровь среди ночи в их стане пролью. Враги да узнают заране: я здесь! Исполненный гнева, для брани, я здесь!» И поднял он тут исполинский свой лук, И выбрал стрелу толщиною, что сук. Вглядевшись и вражьи шатры различив, 9530 Умелой рукой самострел зарядив, Три метких стрелы он послал, изловчась. И стан охватила тревога тотчас. Вот утро ночную рассеяло мглу. Любой, кто упавшую видел стрелу, Дрожа, восклицал: «Это Заля стрела, Ничья бы другая такой не была». Сказал Шемасас: «Хезерван удалой! Напрасно ты сразу не ринулся в бой; Давно б уничтожил Мехраба и рать, 9540 И Заль не осмелился б нам угрожать». «Он только один, — отвечал Хезерван, — К тому ж не из стали он, не Ахриман. Бой с Залем — забота теперь не твоя; Сумею, поверь, с ним расправиться я». Вот жаркое солнце минуло зенит, Грохочут литавры и бубен звенит. А в городе — труб оглушительный рев И гонгов индийских воинственный зов. Заль, доблестный витязь, доспехи надел, 9550 Как вихрь, на коня боевого взлетел, И каждый воитель уселся в седло, Исполнившись гневом, нахмурив чело. Заль вывел бойцов и слонов на простор, Средь поля раскинул державный шатер. Шли полчища, цепь надвигалась на цепь, И черной горе уподобилась степь. Примчался с копьем и щитом Хезерван; И Заля воинственный тот великан С размаха ударил тяжелым копьем, 9560 Рассекши стальную кольчугу на нем. Но Заль невредимым успел ускакать; В сраженье вступила кабульская рать. А Заль, между тем, крепкий панцирь надев, Вновь ринулся в битву, как яростный лев, Охвачен досадою, гневом, тоской. Отцовскую палицу стиснув рукой. И вновь Хезерван, разъярен и суров, Взревел, словно лев, перед цепью бойцов. Пыль бранную поднял могучий Дестан, 9570 И вихрем навстречу летит Хезерван. Мгновенно врага богатырь удалой Рогатой своей поразил булавой. Кровь льется, сбит недруг ударом одним, Стал прах — что пятнистая шкура под ним. Повергнул, оставил и ринулся прочь, Навстречу врагам полетел во всю мочь. На бой Шемасаса он звал на сей раз, Но тот не примчался, в нем кровь не зажглась. В пыли показался воитель Гольбад, 9580 Сжимавший в руке закаленный булат. Но палицу Заля увидев и меч, Он скрыться хотел и себя уберечь. Мгновенно Дестан тетиву натянул, Стрелу исполинскую быстро метнул, И в пояс Гольбаду попала стрела, В ту цепь, что кольчуге застежкой была. Тот замер, стрелой пригвожденный к луке, Бойцы на Гольбада глядели в тоске, Невольно за жизнь устрашившись свою, 9590 Ведь пали два витязя кряду в бою! Бежал Шемасас и бойцы вместе с ним, Отарой, гонимой дождем проливным. Им вслед меченосцы забульской земли Несутся с владыкой кабульской земли. Усеяны множеством трупов поля, Сказал бы, тесна стала войску земля. Бросая оружье, порвав кушаки, К владыке Турана бежали полки. Когда до пустыни дошел Шемасас, 9600 Карен, сын Каве, издалека примчась, Обретший уже над Висе торжество, В сраженьи повергнувший сына его, Орду Шемасаса увидел в пути, Спешившую в страхе от смерти уйти. Едва на врагов полководец взглянул, Узнал, что пришлось им покинуть Забул, — Трубить приказал он, отрезав им путь. Столкнулись два воинства грудью о грудь. Воскликнул Карен: «О мужи-удальцы, 9610 Могучие, чистые сердцем бойцы! За копья возьмитесь вы, духом крепки, И недруг погибнет от вашей руки». В бой ринулись воины, яры, грозны, Взревев, словно впавшие в буйство слоны. И на поле копья взросли, как тростник, Скрывая и солнце и месяца лик. Погибло все войско туранское сплошь, Дороги меж грудами тел не найдешь. На месте той рати чернел на полях 9620 До самого солнца вздымавшийся прах. Но в бегство с отрядом бойцов обратясь, Остался в живых богатырь Шемасас. [ГИБЕЛЬ НОВЗЕРА ОТ РУКИ АФРАСИАБА] Дошло до владыки туранской земли, Что в битве кровавой вожди полегли. Печалью и гневом душа в нем зажглась, Кровь сердца рекой заструилась из глаз. Сказал он: «Новзера держу еще я В темнице, мои же убиты друзья! Нет, кровь его ныне я должен пролить, 9630 Я новую должен вражду распалить. Новзера ведите! — вскричал он, — за все Обиды отмстить ему хочет Висе». Идти за царем он велел палачу: Сейчас, мол, сражаться его научу! Узнав о приказе владыки страны, Царь понял: мгновенья его сочтены. Шумя и крича, повалила орда, К Новзеру-царю ворвалась без стыда; Связав ему руки, схватили его, 9640 К чудовищу в пасть потащили его, Босым, с головой непокрытой вели, Глумясь над плененным владыкой земли. Когда привели к Афрасьябу царя — Туранец, досадой и гневом горя, Сурово бросая укоры ему, Напомнил про древние споры ему. О Сельме и Туре он в злобе твердит, Про совесть забыв и утративши стыд. Воскликнул: «Достоин ты худшей из кар!» 9650 Схватился за меч, беспощаден и яр, Царя обезглавил ударом одним, И наземь поверг, дикой злобой палим. Пал отпрыск царей, помрачился Иран, Венца и престола лишился Иран. О мудрый, не будь у стяжанья в плену, С очей своих алчности сбрось пелену! Венцом и престолом не мало других Владели, как ты, — и утратили их. Пускай преуспел ты, достиг высоты, 9660 Добился свершенья заветной мечты — От черного праха чего тебе ждать? Ведь прахом, несчастный, ты станешь опять. Тут пленников прочих ввели, волоча. О жизни молили царя-палача Они на глазах Агриреса, и в нем От жалости вспыхнуло сердце огнем. Просил он за них, к Афрасьябу войдя, Во гневе сказал, укоряя вождя: «Врага убивают в бою, на коне, 9670 Когда он в кольчуге и крепкой броне. А пленных казнить недостойно, о том Подумай: не стал бы нам спуском подъем! Не рви опрометчиво жизней их нить, В оковах решись их со мной отпустить. В глубокой пещере я их заточу, Недремлющим стражам надзор поручу. Пускай в заточенье угаснут, стеня. Лить кровь их не должно, послушай меня». Вняв пылу тех гневных и горестных слов, 9680 Помиловал вождь заточенных бойцов; Велел их в Сари под охраной вести, Тяжелые цепи надев для пути. И войску он в путь выходить повелел, Конями он степь наводнить повелел. Коней загоняя, летя все быстрей, Примчались усталые всадники в Рей. Венцом победитель чело озарил[293] И дверь для раздачи динаров открыл; Воссел властелином в иранской стране, 9690 А помыслы все — о вражде, о войне[294]. вернуться

293

Здесь речь идет о фактическом воцарении Афрасиаба, завладевшего регалиями иранских царей — носителей фарра.

вернуться

294

Подобная устремленность резко и принципиально отличает захватчика Афрасиаба от избранников — «законных» владык Ирана. Последние, всегда «преисполнены благих намерений», если даже и уклоняются позднее от прямого пути.